Хитрость Мелании сработала потому, что выбранное ею колдовство не являлось для нежити чужеродным. Оно не пыталось уничтожить, не вредило и не отправляло мертвеца на повторный покой. А значит ауре смерти вампира незачем было от него защищать своего хозяина! Таким образом магия беспрепятственно проникла в тело упыря и начала там свою работу.

Заклятие “Создание нежити”, как и было рассчитано, пыталось создать нежить из плоти вампира. Перекраивало его с ног до головы, чтобы обратить в простенького не слишком сильного и выносливого… зомби.

Но что будет, если попытаться обратить в зомби высшего вампира?

Мелания была готова это узнать.

Ее враг вдруг зарычал, схватившись за лицо, склонился пополам, упираясь рукой в стену, и заскреб пальцами по каменной кладке прямо возле ее лица.

- Мерзкая ведьма, - прорычал он с ненавистью, заставив девушку отшатнуться.

И все же Мелания не убежала. Она не могла поверить своим глазам, застыв, и с изумлением наблюдая Сумеречным зрением удивительные изменения, происходящие в высшем вампире.

Темный щит, которым он был окутан помимо проявившейся ауры смерти, внезапно исчез, будто хозяин потерял контроль над ним. Теперь ничто уже не мешало распознать в ночном незнакомце живого мертвеца. Все иллюзии развеялись.

Да, этот тип совершенно точно был самой настоящей высшей нежитью, и теперь об этом можно было не только догадываться, но и видеть. Все его тело с ног до головы оказалось пронизано черными нитями вен и артерий, преобразившихся под воздействием магии Тьмы. Они функционировали так, словно обладали собственной жизнью. Это было существование иной формы, иного содержания. Но все же это была жизнь. Некромантка видела пульсирующие ауры сердца, желудка, печени и других органов. Все, как у простого человека. Только от них ощутимо фонило смертью.

Впрочем, нельзя было отнять и того, что какая-то часть организма вампира оставалось по-настоящему живой. Тьма не только наделила этого мертвеца силой и мощью, не только дала ему вторую жизнь, но и поддерживала ее в состоянии, очень напоминающем человеческое.

Кровь текла по венам, хоть и очень медленно. Сердце совсем не билось, но и не выглядело мертвым.

Одним словом, создавалось впечатление, что каким-то совершенно особенным образом этот вампир все же не до конца мертв.

Все это Мелания поняла буквально за доли секунд, которые минули с момента ее удара, после которого по телу врага потекла ее собственная сила.

- Как у тебя это получилось, тварь? - прохрипел в это время вампир.

Но Мелания и сама не вполне понимала. Просто ее предположение сбылось. Вампирская аура смерти не сочла ее атаку за угрозу и пропустила, уловив в наступающем ударе родную, сходную с собой силу.

И теперь новая Тьма стала активно пытаться разрушить старую, ломая все тщательно выстроенные структуры в теле высшего мертвеца. На самом деле превращая его в низшего!

Прямо сейчас Мелания, широко раскрыв глаза, продолжала наблюдать с помощью Сумеречного зрения, как рушатся стенки сосудов, лопаются капилляры в теле, а затем Тьма вампира пытается соединить это все вновь.

Но не успела некромантка порадоваться неожиданной удаче, как упырь распрямился. Он больше не был похож на прежнего, обворожительно красивого мужчину. Светлая кожа смертельно побледнела, на ней проступили синие вены, которые были видны даже в таком темном переулке. Волнистые волосы упали вперед, на глаза, в прямом смысле налившиеся кровью.

А в следующий миг вампир будто встряхнулся. Он сжал кисти в кулаки, его мышцы под рубашкой одним рывком ощутимо напряглись. И вслед за этим из его тела хлынула волна черной магии.

Мелания закашлялась, ощутив себя так, словно хлебнула горячего воздуха, полного сажи и копоти. Ей не нужно было вновь смотреть на вампира, чтобы понять - ее простенькое заклятье растаяло, как песочный замок во время прилива. Некромантка дернулась, чтобы в последний момент хотя бы попытаться убежать прочь, хотя она уже знала, что все это бесполезно.

Так и оказалось - она не успела.

Вампир поднял руку одним коротким и неуловимым движением, а в следующий миг голова Мелании ударилась о каменную стену.

Перед глазами вспыхнуло кровавое марево, и девушка потеряла сознание.

*Nygharte uter, nygharte ill, nygharte jarte, erheraiesh! - мертвая кость, мертвая плоть, мертвая кровь, восстань!

Один из старейших детей ночи бесшумно двигался по темному переулку. Он шел, не скрываясь, но, скорее всего никто из тех случайно встреченных людей, кому вздумалось оказаться на этой улице так поздно ночью, не видел его. Вампир умел становиться незаметным. При этом сам он прекрасно различал все, что происходило вокруг. Несмотря на тусклый свет луны, он мог видеть на многие километры впереди. Правда сейчас этой особенности его организма очень мешали многочисленные человеческие дома.

Дома… Высокие, каменные. Прочные, как скалы. Их стало слишком много последние годы. Даже самые простые смертные сейчас жили в таких, хотя и не могли позволить себе этого в одиночку и селились там по нескольку семей.

Элиас анх-Рейн не понимал, как это возможно. Стоило представить, что в его небольшом замке живет кто-то еще кроме него, как вампир начинал злиться. Его и прислуга-то периодически начинала раздражать настолько, что хотелось ее или выпить, или выгнать к демонам Сумерек. И вампир не знал, какое желание преобладало.

Сейчас он неторопливо следовал за худенькой девушкой в облегающем черном платье и был уверен, что она не видит его. Он мог спокойно рассматривать ее стройную фигуру и серебристые волосы, блестящие в лунном свете, как Сумеречные розы. Цветы, которые растут на самом дне Сумерек, сверкая и истекая бриллиантовой росой.

Девушка, что шла впереди, чем-то привлекала его, и он сам не мог понять, чем именно. За все те долгие столетия, что он прожил в этом мире, у него было множество женщин. И хотя память вампира услужливо стирала слишком старые воспоминания, чтобы сохранить разум от безумия, Элиас невероятно четко помнил последние два века. И на всем их продолжении вампиру совершенно точно не встречалось женщины, которая казалась бы ему столь же необычной, как и Мелания Сендел.

Впрочем, остальные года жизни Элиаса тоже не были утеряны безвозвратно. При необходимости он, как и любой древний, мог погрузиться в события прошлого и силой освежить ту память, которая законсервировалась глубоко внутри его измененного Тьмой мозга.

Но он этого не делал. Даже за те два века, которые он помнил идеально, на его пути встречалось так много красавиц, что все они слились для него в одно сплошное пятно. В приятное развлечение с разным цветом волос, размером груди и бедер, бесконечно меняющимся цветом глаз.

Однако, как ни старался, вампир не мог припомнить, была ли у него девушка, чьи волосы оказались бы почти полностью седыми. В первое время Элиас даже решил, что его привлекло в Мелании именно это. Ощущение некой призрачной красоты, не свойственной девушкам двадцати лет. Эта нестыковка во внешности интриговала вампира. Но потом он понял, что цвет волос не имеет никакого отношения к его интересу, и чем дольше он узнавал эту странную некромантку, тем больше ему хотелось продолжить знакомство.