Такое пояснение было лишним, Базука это тоже знал. Он успел заметить напряжение указательного пальца на спусковом крючке – Марат был готов стрелять сразу. Но все равно мозгу требовалось немножко осознать. А лучший способ это ускорить – вести себя так, как будто ничего ужасного не произошло:

– Ох, Андрюша, Андрюша, в белом омуте ангелы не водятся? Стыдно хоть?

– Поблагодарил бы лучше! Я тебе только что жизнь спас! – Того начало трясти от отпускающего прилива гормонов.

– Да я тебя вообще боюсь, спаситель. Ладно, пошли уже. Кажется, мы только что сэкономили кучу денег. И Марат тут был единственным мозгом, без него всё быстро развалится на части.

Они развернулись и замерли. Из двери, едва умещаясь в проеме, на них смотрели очень недружелюбно настроенные криминальные элементы в количестве трех штук. А пистолет так некстати остался валяться где-то за столом. Их пока не убивали только потому, что вся троица вылупилась на труп своего босса. Базука пихнул Андрея плечом и прошептал:

– Ты недавно плел, что боксом занимался? Гляди-ка – ты вышел в финал. Я-то занимался только дворовым мордобитием, потому постою за тобой. Вперед, чемпион. Оле-оле-оле-оле-е-е… – последнее он пропел, но очень тихо и совсем себе под нос.

Так же – но уже под свой нос – ему Андрей и ответил:

– Попытаемся пробиться. Молись, чтобы у них пушки не было. Хотя на шум прибегут все их друзья – а их тут намного больше, чем мы думали.

– Че ты там мяукаешь?! – заорал сразу на обоих центральный громила. Он был как раз одним из тех, что к универу приходили, и там быковал сильнее своих коллег. – Говнюки, вы берега попутали?! Базука, херов ублюдок…

Эх, была не была…

– Это вы берега попутали! – надрывая глотку, заорал Захар. – Я просто привет зашел передать от Максима Валерьевича. И так будет с каждым, кто еще рыпнется на его рынок! – Он неопределенно указал назад.

Верзила свел брови, но немного тон сбавил:

– Базука, ты че несешь? Мы с Бойковым вообще никогда не рамсовали. Даже поставляли ему в клубы по взаимовыгодной цене.

– Это ты, может, не рамсовал, а ваш дебильный Марат – очень даже! Не, вы че, реально думаете, что он вас не нагибал, как моего отца пытался нагнуть? Это наш рынок, наш! – он кричал вообще как полный психопат. – На нашем рынке все работают только под нашим руководством!

Тот, что стоял слева, наклонился немного вперед, прикрыл ладонью рот и произнес вкрадчиво, как какой-нибудь главный советник султана:

– Про такие условия я не слышал. Но с Бойковым связываться не хочу. Полный неадекват. Да какие еще нужны доказательства, если он единственного сына сюда без армии прислал?

– Без какой армии? – Захар расслабился и вынудил себя улыбнуться. – Без двух десятков снайперов, которые сейчас всю территорию в прицелах держат? Я зашел спокойно, потому что точно знал, что кто с Маратом не заодно – того здесь быстро и не окажется. Ну а кто с ним мечтал наш рынок под себя подгрести – ничего, разберусь. У меня как раз папа неадекват, я хочу, чтобы он мной гордился.

Блеф был выдан прекрасно, но от этого не переставал быть блефом. И трое перед ними с места не сорвались, а соображали, в какой же степени им сейчас лапшу на уши вешают. Докричаться вроде можно, но это всего лишь часть всех людей, до тех тоже потом по очереди докрикиваться?

И вдруг заголосил Андрей, которого все еще трясло, но он этого не мог скрыть – и в какой-то момент перестал пытаться:

– А я только скромно добавлю, что Алексей Борисович тоже недоволен!

Центральный удивленно уточнил:

– Кто? Че еще за Борисович?

Тот же, «левый советник султана», опять поднес ладонь к лицу и проинструктировал:

– Король. Тоже из старых местных. Не такой психопат, но страшный параноик. Держит под собой все сырье и отмывку бабла, там такие финансовые схемы, что даже налоговики рыдают, не могут подкопаться. Мы с ним вообще никогда не пересекались, и я был не в курсе, что он с Бойковым в сговоре.

Захар вдохновенно присвистнул от услышанной рецензии, но на него не обратили внимания.

– Ну и че скажешь, Аристоша? – спросил у «советника» сдавленно центральный.

– Скажу, что Базука врет. Ничего Марат не делал и на чужие рынки не лез. Скорее всего, воротилы объединились и просто нагло решили убрать всех конкурентов, чтобы не договариваться. Марат, хоть так же высоко взлететь не смог, но жадный и себе цену знает. Знал, в смысле, – он поморщился, скосив глаза на пол. – Потому дешевле было его обвинить и пришлепнуть. Когда главы образуют синдикат, то обычно первым делом чистят территорию от мелочевки, типа нас. Но зачем это было делать так жестоко, зачем все лицо кроить, если можно было чистенько пристрелить или еще чище придушить? Для демонстрации? Да, определенно… они собирались уйти раньше, а его здесь оставить для остальных, чтобы намек поняли.

– И че это меняет? – центральный немного подтянулся вверх.

– Ничего, – закончил тот. – Осталось только понять намек.

Громила повысил голос, как если бы до сих пор их слышно не было, и снова обратился к Базуке:

– Мы тогда пойдем?

– Тогда идите, – разрешил он. – Спокойно, по одному и не делая резких движений. И друзьям своим по пути объясните – тем, кого жалко.

– А товар? – верзила все еще не мог принять окончательного решения.

– Какой товар? – улыбнулся Базука. – Максима Валерьевича товар?

– Понял.

И он первым показал своим товарищам пример, как надо сдаваться. Однако Захар окликнул:

– Аристоша! А ты меня через пару недель найди. Уверен, для тебя найдется вакансия. Ты ж просто кладезь информации!

Тот очень неопределенно изогнулся в воздухе и прибавил шага.

Минут через пятнадцать, когда весь район накрыла гробовая тишина, оба пошли на улицу. Андрей на каждом шаге повторял как заведенный:

– Твою ж мать… твою ж мать…

Базука остановился, глянул в ночное небо, щедро втянул ноздрями запах гари – машина все еще слабо дымилась.

– Весной уже пахнет, – проговорил он. – Люблю весну. А ты?

– Твою ж мать… твою ж мать…

– Нет-нет, Андрэ, это не наша с тобой победа. Здесь нам вообще нечем гордиться. Сегодня победили наши с тобой старики – они себе такие имена заслужили, что вперед них слава летит. Потому не хвастайся, а при встрече поблагодари.

– Твою ж мать… твою ж мать… Черт! Я же собирался заниматься только чистыми делами, никакой преступности вообще! А кто я теперь? Что я? Твою ж мать…

Со стороны, опасливо оглядываясь, к ним спешили шахматисты. Они уже давно встретились, но не могли понять происходящего и потому выжидали за замерзшими кустами. Вера от облегчения обняла сразу обоих, притянув к себе.