Назначив за ваучеры такую смехотворно низкую цену,правительство дало инвесторам понять, что оно само эти ценные бумаги ни каплине ценит. В результате Российское государство понесло тяжелый урон. Оно загроши распродало свои лучшие активы. 151 миллион российских граждан тожеоказались в проигрыше, потому что очень мало кто из них получил реальную долю вприватизированных предприятиях. С другой стороны, инвесторам с хорошими связямипредставилась возможность совершить фантастически выгодные сделки. Можно былокупить прекрасно работающие компании и тут же, в одночасье, вернуть вложенныесредства. Для инвесторов, которые действовали на российском рынке акций в тотпервый год, ежегодная прибыль в 300 процентов не была чем-то необычным. Занедели люди делали состояния.

Одним из таких был Березовский. В конечном счете именно вего руках сосредоточилось крупнейшее частное состояние в России – благодаряприватизации. Но сама ваучерная приватизация почти не привлекла его внимания. В1993–1994 годах он вел другие проекты, а рынок ваучеров оставил другимкоммерсантам.

В конце 80-х годов тридцатидевятилетний Михаил Харшан завелсвой первый бизнес: турагентство для иностранцев. Когда в 1992 году АнатолийЧубайс объявил о начале программы приватизации, Харшан основал Первый ваучерныйинвестиционный фонд, куда граждане могли приносить свои ваучеры и получатьвзамен акции компаний. Подобных ваучерных фондов по России было около 600, ивсе они привлекали инвесторов с помощью громких рекламных кампаний, обещая имприбыли до нескольких сот процентов в год. Первый ваучерный фонд Харшана такихэкстравагантных заявлений не делал, но ему удалось стать крупнейшим чековымфондом в России и собрать 4,5 миллиона ваучеров (3 процента от общегоколичества); в конечном счете фонд инвестировал эти ваучеры в восемьдесятразличных компаний – гостиницы, заводы по производству удобрений, металлургическиезаводы. У Харшана перед конкурентами было серьезное преимущество: он имелвозможность продавать акции своего фонда через тысячи почтовых отделений –розничная сеть гигантских масштабов. Ему удалось заполучить такую сеть, потомучто он платил Министерству связи по 1 миллиону долларов в месяц, подкупилнескольких чиновников и пустил в ход свои старые связи в КГБ.

Методы Харшана зачастую были далеки от цивилизованных. Однаиз его любимых историй – как он приобрел долю в компании «Соликамскбумпром», ксеверу от Перми. Эта крупная бумажная фабрика ежегодно производила 460 000метрических тонн бумаги и была одна из немногих в России производителейгазетной бумаги. Вместе с директором компании Харшан «убедил» местный комитетпо приватизации провести ваучерный аукцион только на территории фабрики.Поскольку сама фабрика находилась в зоне расположения оборонных заводов,официальный доступ посторонним туда был закрыт. Но Харшан договорился свысокопоставленным московским чиновником, и тот позвонил в Соликамск бывшемусекретарю обкома, главе местной администрации. Людей Харшана охрана на фабрикупропустила, и ему удалось приобрести 10 процентов компании. «Мы ни в кого нестреляли, не нарушали никаких законов, – с ухмылкой объяснялХаршан. – Просто вот так в России делается бизнес».

Еще одним солидным игроком на рынке ваучерной приватизациибыла «Альфа», коммерческая фирма с хорошими связями. Ее владельцы сделалибольшие деньги в 1992 и 1993 годах на экс­порте нефти и металлов, ввозе сахараи торговле другими сельскохозяйственными товарами. В декабре 1992 года министрвнешних экономических связей Петр Авен, в чьем ведении находились торговыекомпании, подобные «Альфе», оставил министерское кресло и стал президентом«Альфа-банка», разделив власть с двумя молодыми людьми, имевшими хорошие связи.В тот же месяц «Альфа» создала свой собственный чековый инвестиционныйфонд – «Альфа-капитал». Этому фонду удалось собрать 2,5 миллиона ваучеров,и он стал одним из крупнейших в стране. Он приобрел доли в сорока шести компаниях,включая цементные заводы и другие заводы по производству стройматериалов,пищевые фабрики и химические компании. Михаил Александров, двадцатисемилетнийспециалист в фонде «Альфа-капитал», рассказывал, захлебываясь от восторга, вразгар этой рыночной вакханалии: «Иногда даже не верится, что эта компаниянаходится в России – оборудование новенькое, чистенькое, имущество простосказка».

Александров получил финансовое образование в одном из лучшихсоветских вузов и некоторое время работал в фирмах KPMG Peat Marvick и CS FirstBoston; он хвастался мне, как «Альфе» удалось обставить американскийконгломерат RJR Nabisco в борьбе за псковскую фабрику по производству печенья.Фабрика продавала 56 миллионов упаковок в год. В апреле 1993 года фонд«Альфа-капитал» приобрел 14 процентов этой фабрики на ваучерном аукционе. Но иRJR Nabisco положила глаз на эту компанию и осенью приобрела 10 процентовакций. Контрольный пакет – 51 процент – оставался в руках правления и рабочихфабрики. Первым поспел «Альфа-капитал», выкупил акции у руководства и рабочих изавладел 65 процентами компании – все про все меньше чем за 4 миллионадолларов.

По словам Александрова, западным инвесторам по такимбросовым ценам никто ничего бы не продал. «Когда в Москве появляетсяамериканский инвестор, все пытаются его надуть», – со смешком говорил он.Чтобы купить российские акции, иностранному инвестору нужен местный брокер. Нокак только российский брокер узнавал, что иностранца интересуют акцииконкретной компании, он нередко покупал эти акции сам и тут же перепродавалиностранцу втридорога. В России такой конфликт интересов не считалсянезаконным, к тому же облапошить иностранца было чрезвычайно легко. «С наминикто бы не подумал так мошенничать, – говорил мне Александров. – Мыбы их поймали и набили морду. Или всегда можно нанять какого-то „Ивана“, он быиз них живо вытряс все деньги».

Брокерам и менеджерам фондов часто приходилосьрасплачиваться за свои дела кровью. Одной из жертв стал Андрей Орехов,основатель брокерского дома «Грант». Орехов пытался играть честно, по правиламзападного рынка; в конце 1994 года он даже провел успешную защиту шоколаднойфабрики «Красный Октябрь», у руководства которой пытались отнять властьпосторонние инвесторы, – первый такой случай в истории нового русского рынка.Но в ту же зиму фондовый рынок рухнул, разочаровав многих инвесторов, которые,видимо, не понимали, что состояние рынка может не только улучшаться, но иухудшаться. 18 апреля 1995 года Орехов с шестилетней дочкой Майей отъезжал отдома – вез ребенка в школу, – и тут по его машине открыли огонь.Орехов и его водитель были тяжело ранены; девочка погибла.

Масштабы приватизации были гигантскими – и многиепредприятия приобретались за бросовые деньги. Но задача заключалась в том,чтобы найти гусыню, несущую золотые яйца. «Балансовые отчеты ничего не дают; изприватизированных компаний только 5 процентов по-настоящему чего-тостоят», – замечал Михаил Харшан. У Госкомимущества была более достовернаяинформация о балансовых отчетах и собственности компаний, но обнародовать этисведения они не имели права. Харшан хвастался, что все равно получил этуинформацию – скачал из компьютера Госкомимущества. В итоге он приобрелнесколько компаний совсем задешево.