— Ну почему? Изредка отпускать его буду, чтобы запах стойлаокончательно не забыл, — великодушно пообещала Глафира.

— А Пончикова ты денешь куда?

— Пончикова отправлю в длительную командировку, а если вкомандировку не получится, тогда в запой. Прямо сейчас этим я и займусь.

У Глафиры все просто: сказано — сделано. Этим же вечеромВаня двинулся к соседке чинить бачок ее унитаза. Минут сорок добросовестночинил: поломал окончательно, а потом Глафира погладила его по спине ипожаловалась:

— Совсем ты, Ванечка, меня забросил.

— Работы много, — буркнул Желтухин. — Да и муж твой всевремя дома.

— Пончикова три дня не будет, если дело только в нем, —победоносно сообщила Глафира.

— Да-аа?

Иван Семенович, чья уверенность в себе была внезапноподорвана родной женой, почесал в затылке. Раньше у него при такихобстоятельствах не возникало вопросов, а теперь бедняга задумался: “Что еслиГлаша добьет меня окончательно? Она же ненасытная. Про таких говорят: всембл…дям бл…дь, коню дала и конь сдох…”

— Так что, остаешься? — нетерпеливо поинтересоваласьГлафира.

Желтухин глянул в ее белое холеное лицо и заподозрил в немобидную насмешку. “А, была не была!” — решил он и сказал:

— Хорошо, я останусь, но нет ли у тебя каши?

Глафира опешила:

— Каши? Какой?

— Желательно манной, — пояснил Желтухин.

— Зачем тебе манная каша? — рассмеялась Глафира.

— У меня от каши этот, как его, дух поднимается, настроениевстает, — выпалил Желтухин и заключил: — Короче, без каши ничего не получится —я не останусь. Изволь варить.

— Ну хорошо, я сварю, — растерянно согласилась Глафира.

Желтухин тотчас вернулся домой и горестно пожаловался, что унего образовалась внезапная командировка.

Липочка все по-своему поняла и сразу подумала: “Ваня мойскромник известный. Когда бачок Глашин чинил, она к нему приставала. Приставалане от души, а по моей просьбе, но Ваня-то скромник. Он испугался и решилсбежать”.

Сделав такой странный вывод, Липочка обрадовалась и, кактолько за мужем закрылась дверь, сразу позвонила Глафире.

— Нам повезло, — сообщила она, — не придется тебе с Ванеймучаться. У него снова командировка.

— Я всегда говорила, что ты, Липка, везучая, — нежась вобъятиях Желтухина, изрекла Глафира. — И когда он вернется?

— Сказал, что не раньше, чем через три дня, — похвасталаЛипочка.

— Представляю, как ты будешь скучать, — ухмыльнулась Глафираи нежно чмокнула в темечко мужа подруги.

Проводив супруга, Липочка думала, что теперь-то спокойновздохнет, но как бы не так. Оказалось, что ее страдания только начинаются. ЕдваВаня вышел за дверь, как позвонила (“какое счастье”!) его мамаша, Липочкинасвекровь. Стоном ржавого железа она сообщила что в пути страшно умаялась итеперь кукует-сидит на вокзале, ждет когда ее встретят неблагодарныесволочи-родственнички, которые, как всегда, намертво про нее забыли.

— Марьванна?! Вот это сюрприз! — мертвея, “обрадовалась”Липочка.

— Сюрприз?! — рассвирепела мамаша. — Да об этом сюрпризе стораз говорено было, переговорено и договорено. Приехала минута в минуту, даже нечас в час. И сундуки привезла с гостинцами, а меня, выходит, не ждали?!

Липочка бросилась извиняться, ссылаясь на столичную жизнь,которая засасывает своей суетностью так, что о самом главном, порой, забываешь.Под самым главным, разумеется, подразумевалась она, свекровь-Марьванна.

— Что мне твои извинения? — прогрохотала чуждая церемонийсвекровь. — Где Ванька-дурак?! Почему меня не встречает?!

— Он в срочной командировке, — коченея, сообщила Липочка.

Марьванна крякнула:

— Вот прохвост! Акурат к моему приезду удрал! Ладно он, а тыпошто сидишь дома? Пошто мамашу с криками “ура!” не встречаешь?

— Еду! Еду! — еще раз “обрадовалась” Липочка и заметалась поквартире: — Что делать?! Что делать?!

— Куда вы едете? — настораживаясь, поинтересовался Роман,который давно покинул свое подкроватье, собираясь наконец пообедать.

— Куда?! — Липочка всплеснула руками: — Вас надо срочноспрятать!

— Меня надо спрятать? — удивился он. — Ха-ха! Не этим ли язанимаюсь последние три дня? По-моему, только этим.

— Да, но сейчас вас надо спрятать не здесь.

— А где?

— Где-нибудь вне моей квартиры.

Роман запротестовал:

— Даже слышать не хочу об этом.

— Нет-нет, вы не поняли, — хватаясь за голову, пояснилаЛипочка, — из деревни приехала моя свекровь, многоуважаемая мать Вани. Теперьвы никак не можете здесь оставаться. С ней такие штуки не проходят. Обычно онапривозит с собой массу ящиков и расталкивает их по всем углам.

— Пусть расталкивает, — разрешил Роман. — Я ей не помеха.

— Да, но первое, что она сделает, так это заглянет подкровать, на которой она почивать привыкла, к нам приезжая. В это время мы сВаней обычно спим на диване в гостиной. Ах, минуты бегут, Марьванна ждет, яспешу! — спохватилась Липочка и неожиданно заявила: — Надо Глаше звонить!

— Зачем? — встревожился Роман.

— Буду умолять ее забрать вас к себе на то время, пока неуедет мамаша Вани.

— Забрать? Разве я вещь?

— Нет, не вещь, но что вы предлагаете?

— Что угодно, но только не к Глаше. Ха! Придумали! Чушь!Ужасная ерунда! Вы представляете, как это будет выглядеть?

Липочка нахмурилась:

— Не представляю, а чем Глаша хуже меня?

— Чем? Да всем! — взорвался Роман. — У нее бардак набалконе! Алкоголик муж! Любовники! Уж наслышан! И вообще, она не хозяйка!Голодом заморит меня! Сами говорили, что я вам уже не чужой, так куда вы менясплавить хотите? На верную погибель? Между прочим, и вы меня еще не кормили. Яжрать хочу, как не знаю кто!

Нельзя сказать, что такой крик души не понравился Липочке.Роман ей сильно польстил, в неожиданно светлых красках сравнив с Глашей, нооставить его жить в квартире с пронырой-свекровью она не могла. Потому ивзмолилась:

— Не губите меня! Если свекровь узнает про вас, я пропала!Измены Ваня мне не простит!