Концерт, наверное, был обречен с самого начала, потому что техники опоздали на пересадочный рейс до Саарбрюккена, увлекшись товарами из секс-шопа доктора Мюллера во Франкфуртском аэропорту.

Нас поселили рядом с «Людвигспаркштадионом» в невзрачном «Новотеле», который мы прозвали «Не-отель». На саундчеке все прошло нормально, а вот в день концерта начался настоящий ливень; из-за этого шоу недосчиталось многих зрителей, а спецэффекты просто не сработали: ни фейерверки, ни пиротехника, ни фонтан. Во время фестиваля на всем стадионе отключилось электричество, а в конце концерта осветительная установка застряла, не сдвинулась в нужную сторону, и свет выключился. Единственное веселое воспоминание о концерте – Роджер попытался покрасить отдельные пряди волос, но перепутал краску, и они стали зелеными. «Попугай-барабанщик» всех повеселил, особенно Кристала, которому пришлось весь концерт смотреть на начальника.

Группа осталась недовольной, да и по контракту заплатили не всем.

Концерты Queen (основная часть, до выхода на бис) обычно заканчивались серией взрывов пиротехники на переднем краю сцены, при этом Фред изображал стрельбу из своей микрофонной стойки. В тот вечер я нажал на кнопки, чтобы запустить эти взрывы, но ничего не произошло. Фред пришел в бешенство. Он и так был напряжен весь концерт, потому что недостаточно хорошо слышал свой голос в сценических мониторах. Причиной, отчасти психологической, стало то, что любимый звукоинженер группы, Джим Девенни, уже подписал контракт на мировое турне с Fleetwood Mac вместе с Трипом Халафом, гастрольным звукорежиссером Queen, и они присоединились к группе лишь на поздней стадии американского турне.

Рэй, заменивший Джима, хорошо знал свое дело, но Фред (и отчасти остальные) так и не смог найти нужный баланс звука. Он говорил, что если слышит себя недостаточно хорошо, то ему приходится петь громче, и от этого страдает голос. (Простое решение – попросить Брайана сделать потише свою «стену смерти» из гитарных усилителей – не прошло бы: Брайан в таких случаях делает еще громче.) И, когда не взорвались фейерверки, взорвался Фред! Он бросился к правой стороне сцены, где я сидел за пультом управления пиротехникой, и начал бить его и меня микрофонной стойкой. Я никогда его таким не видел – в него словно бес вселился!

Во время первого выхода на бис Фред по-прежнему был очень взвинчен, и началась настоящая свистопляска – он разбивал все, до чего мог дотянуться, микрофонной стойкой, которую использовал в качестве двуручного мачете. Наконец он выместил свой гнев прямо на консоли управления мониторами. Рэй сбежал со сцены, Джон швырнул в консоль бас-гитару, а Роджер стучал по барабанам с такой силой, словно хотел их расколотить. Второй выход на бис Фреда тоже не успокоил – ему пришлось петь вообще без мониторов на сцене, их просто некому было включить!

Местные профсоюзные рабочие, управлявшие прожекторами, пришли в восторг, потому что решили, что все это – часть сценического шоу! Эмоции на рок-концертах часто бьют через край, сгоряча мы много чего делали (и потом тут же забывали), но на этот раз все зашло слишком далеко.

Пока мы рассматривали развалины сцены, Джерри Стикеллс пытался всех помирить. Меня позвали в гримерку, и я, естественно, высказал все, что думаю по поводу такого обращения: я взял на себя обязанность включать пиротехнику исключительно в качестве жеста доброй воли, и то только потому, что идеально знал, в какой момент это нужно сделать – я всю эту хрень не лично готовил! То же самое относилось и к стробоскопам, лампам на пьедестале с барабанной установкой и на платформах: я управлял ими с помощью пульта, и все. Это опять-таки не совсем моя работа, я просто согласился, когда меня об этом попросили, потому что очень хорошо знаю песни и не ошибусь со временем! Фред не желал прислушиваться ни к каким рациональным рассуждениям и не поверил, когда ему рассказали, что он успел натворить. Он потребовал от меня задрать рубашку, чтобы доказать, что действительно нанес мне какие-то травмы. Когда я повторил «Ты ударил меня, Фред!», он лишь ответил: «Ну, тогда до свидания, Рэтти».

Остальные музыканты застонали, не поверив своим ушам. Я развернулся и ушел обратно на сцену, чтобы погрузить аппаратуру. Рэй и все звукорежиссеры решили уволиться в знак протеста, мне тоже теперь, похоже, предстояло искать работу. Кристал и осветитель Джимми Барнетт сказали, что тоже уходят, как и большинство остальных техников. Брайан и Роджер вышли, чтобы успокоить нас, уверяя, что Фред очень извиняется за произошедшее и просит всех остаться, но было уже слишком поздно.

Почему Фред сам не вышел?

Джерри Стикеллс, дипломат из дипломатов, предложил нам расслабиться в предстоящие два выходных дня, а потом еще раз обо всем подумать. Загружая аппаратуру в грузовик Queen, как я полагал, в последний раз, и размышляя, к какой группе теперь пойти работать, я увидел, как ко мне бежит Пол Прентер – как всегда, краснорожий и с пеной изо рта.

– Не уходи, ты нужен ему – ты же сам знаешь! – крикнул он мне в ухо и сунул в руку «финансовый стимул».

В автобусы загрузили несколько ящиков выпивки – очевидно, в попытке успокоить и подкупить нас. Естественно, мы за время ночной поездки в Хартфорд, штат Коннектикут, напились до беспамятства. Никому не советую блевать в вонючий биотуалет в движущемся автобусе (в конце концов, это просто некрасиво), но демонов необходимо было изгнать.

Неподалеку от Хартфорда находился пляжный домик Рэя (теперь – свободного агента), так что мы взяли напрокат машину и поехали отдыхать. На следующий день на саундчек пришла вся группа – в том числе Фред, который на данном этапе карьеры Queen появлялся на саундчеках очень редко, не считая первой пары концертов в турне и больших выступлений под открытым небом. Первое, что сделал Фред, зайдя в зал – направился к звукорежиссерскому пульту Рэя, где тот инструктировал подчиненных, и тихо извинился перед ним и остальными звукотехниками.

Этот редкий жест оценили все.

Конкретно передо мной Фред извиняться не стал, но на следующих нескольких концертах он иногда подмигивал и улыбался мне, словно говоря: «Ладно, хорошо, я знаю, что был неправ. Давай не будем ссориться?». Кроме того, иногда он подшучивал надо мной. Например, когда я разливал ему воду по стаканам, он спросил:

– Ты ведь не отравишь меня, а, Рэтти?

– Нет, Фред. Я просто заменю воду водкой и джином.

– Отлично, дорогой. Жду с нетерпением.

В общем, неприятный эпизод остался в прошлом.

Во время четырехдневных гастролей по Австралии в рамках тура The Works начался ад кромешный. Не включались лампы, сгорали колонки, отключались мониторы, даже прибор, наиболее заметный для публики – микрофон Фреда – начал хрипеть, искажать звук и отключаться, когда он садился петь за рояль. О господи! Такого еще не случалось никогда. Я тут же сымпровизировал: достал из-под рояля его микрофон на стойке, включил и поднес к его лицу, чтобы Фред пел в него. Пока я осторожно держал стойку, звукорежиссер Тони «Липе» Росси попытался заменить микрофон на рояле. Попытка оказалась безуспешной, и, когда Фред вернулся на сцену, мы заменили сразу всю систему. (Проблема оказалась в поврежденном проводе – очень необычно для неподвижного микрофона.) Когда Фред после концерта добрался до гримерки, он очень злился из-за происшествия с микрофоном: «А потом вокруг меня собралась толпа техников, и каждый из них тыкал мне микрофоном в лицо! Ладно бы хоть членами тыкали – но это просто смешно!».