Впрочем, несмотря на близкие отношения с Джоном, мне кажется, что связь с Фредом была намного теснее. Фред почти на девять лет старше меня, это казалось огромной разницей в возрасте. Мне едва исполнилось двадцать, а ему было уже почти тридцать. Фред был для меня примером – не как начальник или знаменитый певец, а как человек. Очень интеллектуальный, остроумный и, конечно же, обладающий огромной творческой силой. Он был предан своему делу, очень настойчив, часто относился к другим с пренебрежением, но все же слушал их – в том числе и меня. Я иногда советовал ему что-нибудь и получал положительный ответ; в какой-то степени Фред относился ко мне покровительственно, как добрый дядюшка. Во время британских гастролей 1975 года, когда я устроился работать в Queen, менеджеры сообщили, что Фред мной очень доволен – сначала я почувствовал облегчение, а потом, конечно же, гордость. Он редко напрямую меня хвалил, но однажды сказал мне, что я скороспелый. Тогда я не совсем понимал, что это значит – даже хотел оскорбиться! Но потом понял, что это все же комплимент, особенно из уст кого-то вроде Фреда. Мы иногда хорошо проводили время и много, много смеялись, хотя бывали и периоды разлада. Временами Фред бывал очень грубым и высокомерным и практически полностью игнорировал близких – обычно из-за того, что не складывалась личная жизнь. Когда он делал вид, что я не существую, я отвечал тем же – и это злило его еще больше. Но, как и всегда, эти времена проходили.

– Как ты вообще живешь с такой кучей педиков и истеричек вокруг? – спрашивали меня техники других групп. Ответ прост – мужицкая бравада.

Все знали, что Фред – гей, как и Гардеробщик Тони, помощник Фреда Фиби и Пол Прентер, но в остальной «свите» группы геев не было. Вокруг часто крутились геи-прихлебатели, в том числе группа одетых в кожу, усатых и совершенно неотличимых друг от друга ребят из Нью-Йорка, которых мы назвали «Розовыми ангелами». Они носили свои пропуска «Везде», закрепив их на задних карманах обтягивающих джинсов. «Розовых ангелов» возглавлял парень по имени Тор – несомненно, он был на него похож. Тор – это вроде бог грома у викингов? Тор и его товарищи устраивали тот еще шум и гам за кулисами вместе с еще одной группой, называвшей себя «Сестрами бесконечной снисходительности» – усатыми ребятами, переодетыми в монашек.

Киты плавают стадами, лошади бегают табунами, птицы летают стаями… как же назвать такое скопление геев? Предложений было много, но лучшим, по-моему, оказалось «Племя педиков».

Звукорежиссеры построили баррикады из авиационных футляров под лестницей на сцену и повесили на нее плакат «Форт-Гомик», чтобы защитить себя от странного внешнего мира. Гей-тусовка всегда понимала юмор ситуации. Фред, может быть, и был геем, но он был нашим геем, в нашей команде, нашим лидером, так что мы очень заботились о нем. Мы поддерживали и заступались за него – точно так же, как и за Гардеробщика Тони, который ездил вместе с технической командой.

У вас, наверное, уже сложилось мнение, что техники – это отвратительные выродки, сексисты, шовинисты, совершенно нетолерантные тупые олухи, которые еще и любят поругаться. Ну, некая доля истины в этих словах есть. Компьютер не знает слова «roadie» («техник») и предлагает заменить его на «rude» («грубый»), «rowdy» («хулиган») или «toadie» («жаба»). Без комментариев.

Несмотря на все выходки и непристойное поведение, вся техническая команда была очень профессиональной и преданной своему делу. Веселье начиналось только после того, как заканчивался концерт, и вся аппаратура была погружена в машины. Никто никогда не был «не в себе» во время концерта: такого нельзя допускать – слишком большая ответственность. Монстр по имени Queen был очень хорошо смазанной машиной, а обслуживающая команда – одной из самых слаженных. Техники заслуженно этим гордились; многие работавшие с нами фрилансеры-звукорежиссеры, осветители и декораторы были весьма востребованы на рынке. Несколько знаменитых групп делали весьма заманчивые предложения и мне, несмотря на мою полную занятость с Queen.

Как и футбольная команда, команда техников состоит из людей с самыми разными характерами – сильными и слабыми. Как и футболистам, техникам приходится «играть» и дома, и в гостях. Нужны крепкая оборона, хребет, дисциплина, преданность, работоспособность, умение играть в команде и, безусловно, индивидуальное мастерство. Брать техником разочарованного (неудавшегося) музыканта – плохая идея, потому что он будет постоянно играть, стараясь доказать, что тоже кое-что умеет… и достанет этим всех остальных! Куда лучше иметь техника без всяких музыкальных амбиций, который зато знает всю аппаратуру вдоль и поперек и сразу может устранить любую проблему. В любом случае гитары настраивались с помощью электронных тюнеров. Я знал достаточно музыкальных фраз и риффов, чтобы провести саундчек за Джона и Фреда, а также примерно столько же аккордов, сколько замечательные ребята из Status Quo. Ну, может быть, на один меньше… Среди техников не могло быть фанатов Queen – это просто не сработает. Я и другие ребята из технической команды любили кое-какие песни Queen, но далеко не все. Мы были объективными и, соответственно, подходили к работе профессионально – если вы обожаете группу, то просто не сможете до такой степени абстрагироваться. Я серьезно сомневаюсь, что фанат смог бы сказать Фредди Меркьюри: «Ты идиот, иди на хрен!».

А я говорил – причем вполне оправданно.

Фанат, возможно, знает наизусть тексты всех песен, которые он когда-либо написал. Я не знал, но носил с собой полный каталог обложек альбомов Queen и нотных сборников, чтобы заглядывать по необходимости. На концертах у Фреда иногда случались «затмения», и он спрашивал меня, какие аккорды играть в следующей песне. К счастью, многие песни Фред писал в тональности ми-бемоль (мажор или минор), так что именно этот аккорд я ему и предлагал. Его всегда впечатляли мои познания.

Мои скромные музыкальные способности внезапно подверглись суровому испытанию на одном концерте в Америке, когда Джон посреди песни подозвал меня к себе. Он подошел к усилителю, где стоял я, и крикнул мне в ухо:

– Мне срочно надо отлить! Не могу уже!

– Хорошо, сейчас разберусь.

Что бы это ни значило. Я сказал об этом его телохранителю, стоявшему в дальнем углу сцены, и мы договорились, что, как только песня закончится, он тут же уведет Джона в ближайшую уборную. Я привлек внимание Джона и знаками показал ему, что, когда в конце песни погаснет свет (я изобразил перерезание горла), ему можно будет уйти со сцены, а я возьму его бас. Это я показал, изобразив «воздушную гитару» – ну, точнее, «воздушный бас».

Это показалось отличной идеей – вот только никто из музыкантов, в частности, Фред, о ней не знал. Песня закончилась, свет погас, и Джон, сунув мне бас, опрометью кинулся вниз по лестнице на поиски туалета. Зрители одобрительно кричали и аплодировали, а Фред кланялся и благодарил их.

– Эй, ребята, вы классные!

Снова аплодисменты.

– Следующую песню написал Джон Дикон.

Фред повернулся и показал туда, где должен был стоять Джон. Его там не было. Я в это время подключил другой бас, на котором (как я надеялся) Джон будет играть следующую песню.