— Надо все хорошо обдумать, — продолжила Вика, игравшая роль сирены-обольстительницы, увлекая Виктора подальше от толпы отдыхающих горожан в сторону старого сквера. — И так как он покушался на мою честь, то я хочу, чтобы ты убил его так, как мне этого хочется. Я ведь могу положиться на то, что ты сделаешь все именно так, как я желаю?

Сложнее всего было заставить плясать Витюшу под их дудку, то есть манипулировать манипулятором.

— Вичка, такая ты мне ой как нравишься! — заявил Титов. — Это так… возбуждающе!

Больше всего Вика испугалась, что здесь, в темном безлюдном сквере, милок вдруг попытается ее обесчестить — не в фантазиях, а на полном серьезе.

И что тогда? Отдаться ему на грязной скамейке, имитируя бурную страсть конкубины маньяка-стахановца или рискуя провалить всю операцию, отвергнуть его притязания…

— Не сейчас! — приказала Вика, изо всех сил стараясь, чтобы ее тон звучал как можно более повелительно. — Вот когда ты расправишься с ним так, как я этого хочу, то получишь награду!

Только не секс с ней, а психушку до конца жизни или камеру в специализированной тюрьме для серийных убийц. Потому что если органы заинтересуются Титовым и поймут, что к ним в руки попал уникальный кадр, на разоблачении многочисленных преступлений которого можно сделать феерическую карьеру, то они глотку порвут ради того, чтобы доказать его причастность к прошлым, отчасти так и не раскрытым убийствам.

Глотку порвут — сравнение было неподходящее и какое-то уж слишком кровожадное.

Наступил ответственный момент — а что, если Титов, этот якобы асексуал, не сумеет обуздать свою страсть и…

— Хорошо, Вичка, — произнес Витюша, тяжело дыша. — Как скажешь. Потому что так, после… После крови это будет еще более возбуждающе!

Вика была рада, что в сквере фонарей не было, иначе бы Титов непременно увидел ее искаженное от отвращения — отвращения к Витюше и его больным фантазиям — лицо.

И она бы немедленно была разоблачена.

И все же Вика снова увлекла его на набережную — там, где много людей, он явно не посмеет приставать к ней.

— Как ты хочешь, чтобы он умер? — произнес, немного успокаиваясь, Титов, причем таким будничным тоном, как будто вел речь о том, какую пиццу заказать.

Пиццу смерти с кровью директора Михаила Вячеславовича вместо томатного соуса.

— Вырвать ему сердце? — продолжал вопрошать Титов. — Отрезать его лысую башку? Расчленить еще живым?..

— Нет! — заявила Вика, дрожа от ужаса — в первую очередь по причине того, что их могут услышать.

И не так понять. Точнее, как раз так, что в данном случае, как ни парадоксально, было бы именно что не так.

— До экзаменов все равно ничего предпринимать нельзя, — заявила Вика, презентуя Титову план, который должен стать для того ловушкой.

— Но он же элементарно завалит тебя! Или подменит твою работу, чтобы ты не получила медаль. Или…

Сжав руку Титова, Вика сказала:

— Милок, успокойся…

И только потом поняла, что назвала его все же милок. Пронесло…

— Ты ведь не позволил мне довести мое повествование до конца. Я сделала вид, что согласилась на его условия… Условие отдаться ему… Но только после экзаменов! Он уже мне все уши прожужжал о своем любовном гнездышке в районе Красногвардейской, там, в новостройках. И надеется, что после экзаменов я навещу его там…

Она сделала паузу, и глаза Виктора сверкнули, а тонкий рот дернулся в нервной ухмылке.

— Точнее, навещу его там я. Хотя он будет ждать тебя, Вичка. Отличная идея! Господи, да ты настоящий стратег!

Вика вдруг поняла, что повелась на похвалу психопата-убийцы, решившего выказать ей свой респект по причине отлично спланированного убийства.

Убийства, произойти которое не должно.

— Или, может, его просто так грохнуть, прямо сегодня? — сказал вдруг Титов. — Мне так хочется… А потом мы займемся любовью у меня в общаге…

Вика, понимая, что тут нельзя быть эмоциональной, чтобы не возбудить подозрений, пожала плечами и произнесла равнодушно:

— Ну, если ты хочешь испортить мне аттестат. И себе, кстати, тоже… Подумай — зверское убийство директора школы накануне выпускных экзаменов приведет к невероятному шороху, визиту в наш провинциальный город всяких ищеек из Москвы и усиленного расследования.

— Не боюсь я этих ищеек из столицы! — заявил самонадеянно Виктор, однако помолчал несколько секунд и примирительным тоном добавил: — Но ты права. Это привлечет ненужное внимание. Конечно, зверская смерть директора школы после выпускных экзаменов тоже повлечет за собой приезд всех этих «силовиков», только нам с тобой будет на это наплевать — мы к тому времени уедем с тобой поступать в Москву!

Надо же, раньше он хотел заставить ее остаться в этом городе и учиться в здешнем университете, а теперь, почуяв в ней родственную душу, снизошел до того, чтобы вместе отправиться в Москву.

Видимо, не только вместе учиться в вузе, но и вместе убивать.

Вика, понимая, что роль надо играть до конца, усмехнулась и, снова взяв Титова за руку, произнесла:

— Да, ты верно мыслишь. Но знаешь, что мне особенно понравилось в нашем плане?

— Нет… — Виктор удивленно взглянул на нее.

А Вика, внутренне содрогаясь, однако строя из себя подружку маньяка, заявила с ледяной ухмылкой:

— Фраза о зверском убийстве директора школы.

Планировать убийство, хотя бы и фальшивое, и параллельно готовиться и сдавать выпускные экзамены было, как без промедления убедилась Вика, делом крайне муторным. Однако она, стиснув зубы, претворяла в жизнь план, разработанный совместно с Виталиком и Робертом Ивановичем — последний приехал в их город в своем фургоне, кстати, и жил в съемной квартире, которая и должна была стать для Витюши любовным гнездышком похотливого директора и ареной убийства.

Зверского убийства.

Помогало то, что родители после полосы домашней напряженности и ссор наконец-то снова сблизились. Отец выкинул из головы свою прежнюю пассию, из-за которой они и переехали в другой город, а мама простила его.

Не хватало одного: освобождения от Титова.

С приближением даты «убийства» Вика становилась спокойнее. Экзамены она сдала без малейших проблем и опасалась лишь одного: как бы Титов в последний момент не сорвался с крючка. И не претворил в жизнь свой план смерти, убив несчастного директора, встречая его в коридорах школы, Вика испытывала жгучее чувство вины.

Непременно зверски.

Однако она быстро убедилась, что Титов не намеревается отклоняться от разработанного ею, Виталиком и Робертом Ивановичем (о чем, Титов, конечно же, и не догадывался) и навязанного ему плана.