что не помнит, ни как была одета незнакомка, ни украшений, которые она наверняка носила, зато ее лицо теперь всегда с ним — отпечаталось на внутренней стороне век.

«Ты уснул что ли?» — амулет немного потеплел.

«Нет, даже не думал», — ответил Женька, вслух проворчав:

— Наваждение какое-то.

Эд скептически фыркнул.

«Налево или направо?» — спросил у него Женька, затормозив на развилке.

«Прямо, — ехидно ответил Эд, — там проход имеется».

«Ага. Уже проявился», — сказал Женька, помянув родственников до седьмого колена того, кто выстроил это… чудо.

«Не ругайся и дрейфить нечего, — почувствовав его неуверенность и направление мыслей, произнес Эд. — Я давненько с Некром работаю, и ни разу человек, вошедший в одном месте, не выходил там, куда ему не надобно. Это ж Гильдия, внучок. Вот в портал орденский я тебе соваться не советую: и поскольку ты мне нравишься, и потому что пол от крови и потрохов отмывать — то еще удовольствие».

Разглагольствовать подобным образом напарник мог очень долго, если не бесконечно, а прервать его удавалось, лишь выполнив то, чего он хотел.

Набрав в легкие побольше воздуха и задержав дыхание — пусть впереди не прорубь, но так легче — Женька шагнул вперед: аккурат в непроницаемо-черную воронку.

Фиолетовая вспышка перед глазами (оказывается, ослеплять и бить по глазам умеет не только резкий белый свет) и, слава всем… кто в ответе, новый зал. С освещением здесь все оказалось хорошо. По крайней мере, человеческое зрение, оказавшееся на удивление чувствительным, здесь не раздражало ничего. Обстановка тоже самая обыденная: вполне современное кафе-ресторан. Кажется, даже шведский стол имелся и народу, с виду самого обычного, немало. Правда, большая его часть отчего-то толпилась возле широкой мраморной лестницы, застеленной синей ковровой дорожкой, ведущей к кабинкам туалетов, откуда доносились ну совершенно не типичные звуки, больше напоминающие рычание. Кто-то, похоже, там сцепился.

— Ох, ну наконец-то, — пожилая леди (невозможно назвать старушкой с иголочки одетую женщину с безупречной прической, макияжем и ногтями) ловко подхватила Женьку под локоть. — Разберитесь, юноша. Для подобных игрищ существуют специально отведенные места, — сказала она и сверкнула вмиг пожелтевшими глазами с узким вертикальным зрачком.

— Конечно, — пообещал Женька, натянуто улыбнувшись.

Вниз он спускался, отчаянно сжимая амулет, докладывая обстановку Эду и вызывая Щукра, причем потустороннее существо приняло к сведению желание его видеть, но ничего не пообещало в ответ.

Конечно, у человека против сверха не имелось шансов, но после всех тех побрякушек, которые на него навесил заботливый напарник, Женька обычным и не являлся, а страха перед теневой стороной жизни как не было, так и не появилось. Ну подумаешь, два метаморфа чего-то не поделили — растащить по углам будет достаточно.

В действительности все оказалось не совсем так, как он представлял. Рычание доносилось из женского туалета и, чем ближе он подходил к двери, тем отчетливее звучали слова.

— А я хочу знать, где ты была все эти дни?! — вопрошал низкий смутно знакомый голос.

— Пошел ты в Бездну, Гриша! — отвечали ему звонким и тонким девичьим сопрано. — Я говорила тебе, чтобы не смел за мной бегать? Говорила?! Все равно не угонишься, свинья лесная!

— Никуда от меня не денешься!

— Бестолочь! Остолоп! Боров вонючий! — ругалась девица. — Считай, ты меня вынудил! Не стану больше тебя-дурака жалеть, в Орден пойду. В их обязанности входит следить за неадекватными метаморфами и ограждать от их преследований! Ишь чего удумал! Да я с тобой и по одной улице не пойду, не то что на свидание!

— Да ты… — далее раздался такой зычный рев, что, почудилось, пол несколько раз покачнулся, и испуганный визг.

Немедля ни секунды, Женька рванул за ручку. Дверь оказалась заперта, но благодаря артефакту, усиливающему физические возможности, он открыл ее, без проблем сломав замок. Шагнув внутрь, Женька застыл, поскольку точно не ожидал увидеть посреди зеленого мрамора, муранского стекла и зеркал, украшавших женскую туалетную комнату, крупного бурого вепря и рыжую белочку, точь-в-точь похожую на героиню пушкинской сказки только облаченную не в кокошник и сарафан, а черное платье с блестками, которое было ей заметно велико. Белочка раскачивалась на хрустальном плафоне светильника, будучи в недосягаемости для крупного зверя.

— Немедленно приобрести человеческую форму! — выкрикнул Женька.

— Не могу, — ответила ему белка. — Упаду.

— К вам не имею претензий, — заверил Женька и прямо взглянул на кабана. Действительно знакомый. Зря Эд этого дебошира впустил. Хотя… лучше уж так, чем такое будет шататься по ночным улицам.

— Да я ж тебя и в человечьей форме урою, — заметил кабан, поднявшись с четверенек уже в людском обличье, дернулся было в сторону Женьки, но застыл на мгновение и отступил.

— Прошу пройти вас к столу охраны, — произнес Женька и указал на дверь, лишь затем обернулся и кивнул Щукру в знак благодарности. Существо вновь стало человекообразным спрутом. Одной парой конечностей оно упиралось в бока, вторую скрестило на груди, а третьи держало в направлении кабана-метаморфа.

— Ублюдок человечий, — рыкнул тот. — Если б не эта дрянь потусторонняя, уж я бы с тобой разобрался.

Похоже, все свои беды и неурядицы с белкой он перенес на Женьку, который вообще был не при чем. Щукр издал скрежещущий звук, от которого у кабана шевельнулись волоски на груди, виднеющиеся из низкого треугольного выреза футболки, и отрастил на правом обращенном в сторону хулигана щупальце отросток, сильно напоминающий средний палец у человека.

— Доведу… — пообещал он, выплывая за дверь вслед за метаморфом, а вот Женька направиться за ним не успел. На плечо с плафона спрыгнула белка, пробежала по руке, царапая кожу колкими коготками, и спрыгнула на пол, преобразуясь прямо в полете. При этом она как-то умудрилась не остаться без платья.

Невысокая, худенькая и остролицая девушка с огромными светло-зелеными глазами и шикарной гривой огненно-рыжих волос, спускающихся до пояса крупными волнами. Пожалуй, не встреть Женька незнакомки в синем зале, был бы очарован.

— Упс… а я белкой в нем была, да? — спросила она, указав на платье.

Женька кивнул.

— Вот же… — смахнув пару рыжих шерстинок, она сморщила курносый носик и поправила рукав, — свинья. Я толком трансформацию не завершила — так от него сиганула. Теперь платье в шерсти. Ужас! Ну хоть не порвала, а то совсем оконфузилась бы.

В отличие от оборотней, которыми пестрел мировой фольклор и фэнтезийные сериалы, метаморфы