– Правильно сделала. Хотя сушками было бы хотьчуть-чуть больнее. И что ж это за мужики такие пошли? Я один раз с однимэкземпляром познакомилась, нарочно не придумаешь. С виду приличный и даже вродезавидный жених. Повез меня в казино, стал играть, а я рядом сижу, еговдохновляю. Он дал мне сделать небольшую ставку, а когда я проиграла, чуть меняв том казино не пришиб. Главное, когда сам проигрывался, ничего, а как япроиграла, так едва от злости не лопнул. Знаешь, в казино ведь заведено так,что если ты в зале играешь, то напитки и бутерброды за счет заведения,бесплатно. Так ты бы видела, сколько он ел и пил, пока играл! Это же страшноезрелище! На него все работники казино так косились, что мне даже стыдно стало.То ли он от злости и от нервов ел, потому что проигрывал, то ли от того, что всяеда была за счет заведения. Его чуть на «Скорой» потом не увезли, потому что унего живот так прихватило, что он корчиться стал. А в конце игры и того хуже:он слишком большой кусок бутерброда в рот засунул и подавился. Его все по спинестучали, думали, на тот свет отправится. Он только чудом, по-моему, выжил.

– Да уж… Мне тоже один экземпляр попался, нарочно непридумаешь. Он в Штаты эмигрировал, работает в одной очень известной компаниипо продаже автомобилей, является ее коммерческим директором. Разведен. Когдапознакомились, ну, думаю, счастье мне подвалило, наконец-то на моей улице будетпраздник: попался нормальный, самостоятельный и неженатый мужик. Можно сказать,музейная редкость. Весь пафосный, ну просто деваться некуда… Пригласил меня вдорогой ресторан. Приехал на новенькой «Ауди», весь нарядный, как елкановогодняя. В ресторане подал мне меню и сказал, чтобы я выбирала все, что моейдушеньке хочется. Ну, мне два раза предлагать не надо. Я себе коньяка дорогоговыбрала, устриц и разных деликатесов. А у него мобильный просто разрывается. Ион постоянно задавал один и тот же вопрос: «Как там погода в Штатах?» В общем,сидели мы с ним, разговаривали на возвышенные темы… Правда, он все возвышенныетемы переводил в сексуальные. Сразу было видно, что для него это больнойвопрос. Он мне постоянно коньяк заказывал, говорил комплименты, обещал свозитьв Штаты. А когда обед подошел к концу и нам принесли счет, он галантно егооткрыл, достал калькулятор, подсчитал что-то, положил немного денег и протянулсчет мне. Ты можешь себе представить?

– Нет, – честно замотала я головой.

– Я тоже, пока в такую ситуацию не попала, не моглапредставить подобное. Я его спрашиваю: в чем дело? А он удивился и говорит, чтовсе нормально. Мол, он посчитал свои два коньяка, чашку кофе и пасту. Больше онничего не ел, а все остальное пила и ела я. Я ему напомнила, что именно он меняпригласил в ресторан, а он это и не отрицал, сказал, что ему приятно со мнойобщаться.

– И ты заплатила?

– А куда было деваться? Благо, что я в тот деньполучила зарплату.

– Ты ему хоть сказала, что он не в Штатах, а в России,что у нас в ресторане платит мужчина?

– Конечно. И еще спросила: давно ли он американцемстал, что так быстро их привычками обзовелся? Но ему, по-моему, все по барабанубыло. В общем, оставила я в том ресторане большую часть своей заработной платыи вышла, словно оплеванная. Волком выть хотелось. А он сразу стал ко мне домойпроситься, мол, так хорошо поели, что организм требует продолжения праздника.Ну, я ему и сказала, что у нас в России после таких обедов праздник непродолжают. У нас после таких обедов просто посылают.

– Молодец. Послала?

– Еще как послала!

– Вот это по-нашему. Ой, Дашка, что ж мы с тобой такиенесчастные?!

– Ничего. Будут у нас нормальные мужики с головами,руками и причем психически здоровые! Вот, увидишь, будут!

– Кончено, будут. Куда они денутся, влюбятся и женятся.Если на моем или твоем горизонте появится хоть один приличный, вменяемый мужик,то хрен он нас обойдет! Мы ему капкан поставим, чтобы он свой хвост прищемил.Ведь на нормальных мужиков охоту устраивать надо.

– Да, только пока что-то всякое барахло клеится. Чемхуже мужик, чем больше он тебе не по душе, тем больше клеится. Прямо не мужик,а скотч. Как приклеится, так черта с два отдерешь. На таких капканы ставить ненадо. Они без всяких капканов жить не дают, смотрят лживыми глазками и мечтаютпитаться твоими жизненными соками и силами.

– Да этот сорт я даже не имею в виду! Я тебе говорю,что мы будем на нормальных капканы ставить.

– Да где ж их взять-то, нормальных? – От Дарьиногоэнтузиазма не осталось даже и следа. – Время такое пошло: знакомишься смужиком и сразу взвешиваешь свои силы. Сможешь ли ты, помимо ребенка,обеспечивать здоровенного детину, который будет лежать на диване с бутылкойпива в руках и ныть о том, что он не может устроиться на нормальнуювысокооплачиваемую работу? А ведь так хочется спрятаться за чью-то могучуюспину от всех проблем и напастей… Только где взять такую спину?

– Будет такая спина! Я тебя заверяю, что будет!Собственная, широкая, здоровенная спина, всем на загляденье! Дарья, ты простименя за то, что я тебе столько гадостей наговорила. Это просто нервы. Простименя, пожалуйста.

– И ты меня прости, если я что-то не так сказала. Я затебя очень сильно переживаю. Хочу, чтобы ты не сдавалась, а ты сдаешься. Наглазах сдаешься.

– Я больше не буду.

– Обещаешь?

– Клянусь! Я еще поборюсь с жизнью, и тогда посмотрим,кто кого.

– Вот это другой разговор. Теперь я вижу настоящуюЛюську. Ту Люську, которая и должна быть.

– Даша, а ты меня простила?

– Простила. А ты меня?

– За что?

– Ну, я же тебе тоже всяких гадостей наговорила.

– Да ерунда это все.

Мы с Дашкой обнялись и опять заревели.

– Мама, тише! – Подняв голову от Дашкиного плеча,я увидела маленькую девочку и, устыдившись своих слез, протянула ей руку.

– Привет, малышка, как тебя зовут?

– Поля.

– Поля – это значит Полина?

– Поля.

– Полечка. Поля. Полина. Какое же красивое у тебя имя!Ты маленькое чудо!

Посмотрев на Дашку, я улыбнулась и обняла Полинку.

– Дашка, дуры мы с тобой, дуры! Ревем, как потерпевшие.Даже ребенка напугали. И из-за кого ревем? Было бы из-за кого! Из-за таких, ктос сушками и памперсами привязывается? Дарья, какая же ты счастливая: у тебя такаяочаровательная дочка. Ты же мать, а мать не может считаться одинокой.