Она показала большой палец.

– Замечательно… – Люба плакала и смеялась. – Я за тебя рада. Аленушка…

– Что?

– Если у тебя Рома, то значит… Значит, Алеша тебе больше не нужен?

– Не нужен, не нужен! – Алена залпом допила пиво и попросила у Николя еще кружку. В голове у нее слегка зашумело, по телу разлился блаженный покой.

– Понимаешь, после Нового года у нас с ним все пошло наперекосяк, – призналась Люба, чертя пальцем на столе какие-то узоры. – То уйдет, то придет… Говорит, что только о тебе думает.

– Пройдет! – великодушно сказала Алена.

– Что-то не проходит… Он ведь знаешь, очень совестливый. Из породы самоедов.

– Знаю. Ты ему скажи, что Алена замуж выходит.

Люба остолбенела. Потом принялась быстро-быстро моргать.

– Это правда?

– Да. Рома недавно сделал мне предложение! – гордо сказала Алена.

– Он мне не поверит! Послушай, Алена, ты должна сама сказать это Алеше… Ты скажешь?

– Конечно, скажу. Я ему завтра позвоню и скажу…

– Зачем откладывать на завтра то, что можно сделать сейчас! – От волнения руки у Любы задрожали, она едва не уронила на пол свою щегольскую «раскладушку». Потыкала наманикюренным пальцем в крошечные кнопки. – Вот…

Алена поднесла телефон к уху. Сначала были гудки, потом Алеша отозвался мрачным голосом:

– Люба, привет…

– Это не Люба, это я, – сказала Алена. Сердце все-таки предательски забилось, стоило только услышать этот голос. – Привет, Алешка.

– А на экране Любкин номер высветился… Алена, ты?

– Да я это, я! Мы сейчас вместе с Любовью тут сидим…

– Где?

– Какая разница! – нетерпеливо воскликнула она. – Алеша, я выхожу замуж…

Он помолчал, потом спросил с усмешкой:

– Ты пьяная, да?

– Ни в одном глазу! – обиделась Алена. – От одной кружки пива не опя… не опьянеешь!

– Кто он? Борис? Этот шут гороховый?

– А вот и нет! – засмеялась Алена. – Можешь не гадать – ты все равно его не знаешь. Но он очень, очень хороший человек. Очень! – Она отхлебнула еще пива.

Люба комкала в руках салфетку и жадно слушала, что говорит Алена.

– Так вот, ты не должен больше уходить от Любки, – строго продолжила Алена. – В том смысле, что я тебя больше не люблю, и вообще… Перестань заниматься этим, как его… Самоедством!

– Ты это назло мне говоришь, – вдруг печально произнес Алеша. – Думаешь сделать мне больно? Напрасно… Больнее, чем есть, мне уже не будет. Ты меня не любишь, а я тебя люблю. Ты мне снишься. Я без тебя умираю.

Алена почувствовала, что вот-вот разрыдается.

– Отвернись! – прошипела она Любе и замахала на нее рукой. – Не слушай…

– Что ты говоришь? – спросил Алеша.

– Ничего! – громко ответила Алена. – Я тебе сказала правду – я выхожу замуж!

– Милая моя, ты не сможешь выйти замуж, потому что ты уже замужем. За мной.

– Не «уже», а «еще»! И это еще недолго! – сердито возразила Алена, чувствуя, как предательские слезы текут по щекам. – Я завтра же понесу заявление на развод!..

* * *

– …человек устроен так, что всегда надеется на лучшее. Надеется, что новый президент будет лучше старого, что погода этим летом будет не такой дождливой, как прошлым, что мяса в колбасе будет больше, что люди станут умней и добрей. Но я утверждаю, что ничего в этом мире не изменится, все останется таким, каким было всегда.

– Что же делать, Ирма Константиновна? Неужели этот мир нельзя изменить?

– Нельзя! – страстно произнесла Ивлева, известная танцовщица – молодая женщина со светло-золотыми волосами и чудесными зелеными глазами. В последнее время одни ее ругали почем зря, другие превозносили до небес. Она была слишком яркой, слишком вызывающей, чтобы оставить публику равнодушной. – Есть только один выход – измениться самому. Надо достичь атараксии.

– Атараксии? – удивленно переспросил корреспондент.

– Да. Древние греки называли так состояние невозмутимого спокойствия. Если человек достиг атараксии, ему уже нет дела до правительства, до погоды за окном, до глупости других людей… Вы спросили меня, как я отношусь к сплетням, которые ходят вокруг моего имени, – так вот, мне нет до них никакого дела!..

– Атараксия… – пробормотала Алена, выключив телевизор. – Хорошая вещь!

В это время затрезвонил домофон. Алена ждала с минуты на минуту Селетина – и потому даже не спросила, кто это.

– Входи! – весело закричала она и нажала на кнопку, которая открывала дверь в подъезде.

Но ее удивлению не было предела, когда из лифта вышел Алеша.

– Ты?

– Я, – невесело усмехнулся он. – А ты кого-то ждешь? Мне надо с тобой поговорить.

– Ладно, заходи, – растерянно ответила Алена.

Не раздеваясь, Алеша прошел в комнату и сел на диван.

– Ты уже сделала это?

– Что?

– Я о заявлении.

– Ах, это… Ты о нашем вчерашнем разговоре! – Алена потерла виски. – Нет, заявления на развод я еще не подавала. Завтра, наверное…

– Алена, не надо этого делать, – тихо произнес он.

– Я люблю другого человека, Алеша.

– Ничего, разлюбишь… – поморщился он. – Ты ведь сама виновата в том, что я ушел к Любе.

– Я?

– Да, ты! – с ненавистью произнес он. – Ты даже не пыталась меня удержать! Не сказала ни слова! Ни о чем не спросила! Ушла – и все… Гордыня – вот твой грех. На самом деле ты никогда меня не любила. Мне пришлось остаться с Любой.

– Пришлось?! – возмущенно повторила она.

– Да. И я до сих пор не могу простить тебе, что ты позволила мне остаться с ней. Это же страшный человек! – с отчаянием произнес он, схватившись за голову.

– Любка – страшный человек?

– А то ты не знала! Сначала меня поразило то, как сильно она меня любит, а потом я понял – она хочет полностью подчинить меня себе. Чтобы я принадлежал только ей: думал о ней, говорил о ней, смотрел только на нее… Я даже не знаю, как все это описать! Она выпивала каждый мой вздох, она копалась в моем подсознании, выкорчевывая всякое воспоминание о тебе, она подсматривала мои сны!

– Как это? – испугалась Алена.

– В переносном смысле, конечно… – в отчаянии взмахнул рукой Алеша. – Нет, ну представь, я утром просыпаюсь – а она уже смотрит на меня. Как будто всю ночь вот так на меня смотрела!..

– Пожалуйста, только без подробностей, про ваши ночи…