Алеша словно не слышал ее.

– Вот все считают ее красивой… «Ах, у Любочки такие волосы, такие глаза… Цвет кожи! Формы! Воплощение женственности…» А я вот что скажу – нет ничего хуже, чем эта самая женственность в чистом виде. Но самое главное – ее самоуверенность. Она упрямая как черт, ей никогда ничего не докажешь!

– Сочувствую, – сдержанно произнесла Алена. Именно сейчас, когда Алеша стал жаловаться на Любу, она вдруг окончательно поняла, что никогда к нему не вернется. Что все прошло – вот сейчас, в эти самые мгновения, выплеснулись остатки ее любви к нему. И легко, без сожаления, она продолжила: – Послушай, мне сейчас некогда. Я жду одного человека.

– Этого Романа? А ты уверена в том, что он тебе нужен? Может быть, ты связалась с ним назло мне?..

– Алеша, я с ним не «связывалась», как ты выражаешься, я… – Она не успела договорить, как раздался звонок в дверь. – О! Вот и он.

Она побежала открывать. Вошел Селетин – с охапкой роз, принялся целовать Алену, но тут увидел Алешу и остолбенел.

– Кто это? – удивленно спросил он.

– Это мой муж, – честно ответила Алена.

– Кто?!

– Муж. Мы как раз обсуждали наш развод. Мы давно не живем вместе, но вот развестись все было как-то недосуг…

– Я не собираюсь разводиться, – неестественно улыбнулся Алеша, глядя на своего соперника прозрачными, полными отчаяния глазами (Алена даже подумала, что это – из-за слез). Прошел твердым шагом мимо оцепеневшего Селетина и бросил через плечо: – Всего доброго…

– И вам того же! – пробормотал Роман и повернулся к Алене. – Так ты замужем?

– Была. То есть я и сейчас замужем – но только формально.

– Ничего себе…

– Ты хочешь, чтобы я стала оправдываться? – жестко произнесла Алена.

Селетин помолчал, глядя ей в глаза, а потом сказал:

– Нет.

Алена прошла в комнату, поставила цветы в вазу (пришлось купить новую, потому что в их отношениях с Романом в самом разгаре был букетный период). «Если сейчас он уйдет, то я не стану его удерживать», – мрачно подумала она, хотя любила Селетина чуть ли не до исступления. Алеша обвинял ее в гордыне… Неужели он был прав? «Но я же ни в чем не виновата!»

– Почему ты молчишь? – повернулась она к Роману, стоявшему в дверях комнаты.

– Я должен что-то сказать? – пожал он плечами. – Я все еще перевариваю факт твоего замужества. Ты меня удивила, Алена… Хотя нет, не ты. Твой муж сказал, что не собирается разводиться?..

– Мне все равно, собирается или нет… Он мне чужой давно. Ты мне веришь?

– Не знаю! – сердито, почти зло воскликнул Роман.

– Ты кричишь на меня? – удивилась Алена.

– Да! Потому что я тебя ревную!

– Глупый…

Он вдруг схватил ее за предплечья – больно, бесцеремонно, посмотрел в глаза и повторил шепотом, раздельно:

– Я тебя ревную.

– Пусти…

– Ты слышишь? Я тебя ревную!

– Да больно же… – закричала она.

Но он уже обнимал ее – тоже, кстати сказать, не особенно нежно.

– Я тебя люблю… Какой еще муж? К черту мужа!

Алена хотела разозлиться – она не терпела насилия ни в каком виде, но вместо этого она почему-то прижалась к Роману еще сильнее, она тоже вцепилась в него, ощущая, как ее раздражение смывает какое-то другое, незнакомое чувство.

– Не смей меня ревновать, слышишь? Ты должен мне верить… Я никогда никого не обманывала!

Он принялся ее целовать – куда попало. Сердито и обиженно. И она тоже отвечала ему сердитыми, обиженными поцелуями. А потом они замерли, вздохнув одновременно и с облегчением…

– Ты только моя! – сурово напомнил Роман.

– Только твоя… – подтвердила она убежденно.

Они молчали, не в силах расцепить руки.

– Ты разведешься?

– Да.

– Ты выйдешь за меня?

– Да.

– Ты меня любишь?

– Да, да, да…

Далее началось окончательное примирение. Роман стал доказывать Алене, что все в ней принадлежит ему. Вот это, это и это. Особенно это. А вот это уж только его, и никому он это не отдаст, даже если придут судебные приставы! Он ставит на все это свои печати (роль печатей исполняли поцелуи) – дабы никто и никогда не смог покуситься на его собственность…

Они так увлеклись, что трель домофона заставила их вздрогнуть.

– Кто это?

– Я не знаю! – Она подбежала к домофону, сняла трубку. – Кто там?..

– Алена, это я, – отозвался Борис. – У меня очень серьезное к тебе дело. Открой, пожалуйста…

Роман, натягивая на себя свитер, вышел в коридор.

Алена посмотрела на себя в зеркало и поправила растрепавшиеся волосы.

– Только не вздумай опять ревновать! – пригрозила она. – Это Борис.

– Что за Борис? – немедленно помрачнел Селетин.

– Потом расскажу… Наверное, что-то случилось.

Через минуту в квартиру ввалился Борис в расстегнутом полушубке, с кепкой, съехавшей на затылок. Увидел Романа и перекосился:

– А, ты не одна? Как я понимаю – тот самый господин Селетин?

– В чем дело? – хмуро спросил Роман.

– Сейчас узнаете, Роман Аркадьевич… – Борис по-хозяйски разделся, прошел в комнату. – Очень хорошо, что вы здесь.

– Боря, что это значит… – сердито начала Алена.

– А то! – Борис сел в кресло, положил ногу на ногу. – Судя по всему, этот человек особой откровенностью не отличается – иначе бы, я думаю, ты к моей маме не обратилась…

– Боря! – воскликнула Алена, зло подумав: «Ну, Калерия Львовна, не ожидала!..»

– Ты хотела знать, был ли этот человек женат?

«Хотела…» – едва не сказала Алена, но промолчала.

– Так вот – был, и Виктория Селетина – его жена – умерла, – напористо продолжил Борис. – Хочешь знать, отчего она умерла?

– Ну ты… – Селетин схватил Бориса за грудки, но Алена бросилась между ними.

– Пусть говорит! – закричала она.

– Ладно… – задыхаясь, пробормотал Селетин. – Пусть.

– Так вот… Это он ее убил!

– Что?.. – Селетин опять хотел наброситься на Бориса, но Алена опять растащила их – откуда только силы брались! – Да ты…

– Ой, вот только не надо кулаками махать… – погрустнел Борис. – Давайте вести себя как цивилизованные люди! Ты в курсе, Аленушка, что связалась с человеком, которого иначе, как Синей Бородой, назвать нельзя?