Он первым влетел в проем коридора, прижался к стене. За ним с горящими глазами прыгнул Лапунов, потом Али. Серега что-то мешкал — где этот чертов резинщик?!

Ефремов не бежал, шел на цыпочках, высоко поднимая ноги. При этом он скорчил такую уморительную физиономию, что хоть в телевизор, вместо Петросяна! Старший лейтенант сделал знак: подвинься, командир — прижался к стене, выдохнул…

В этот «исторический» момент на последнем пролете и возникли поборники радикального ислама. Они поднимались не спеша, с достоинством. Попискивала рация на поясе у Юсуфа.

Если этот тип здесь, значит, на горизонте нарисовался Хураши, обнаружил, что его горе-соратники не выставили снайперов, пришел в ярость и приказал немедленно устранить недоработки. А спецназу опять выкручиваться!

Командир покосился на своих ребят. Они застыли. Стоит этой парочке заглянуть в коридор… и можно искать другую профессию, гражданскую!

У Сереги Ефремова плутовато блестели глаза. Парню так и хотелось съязвить. Максим показал ему кулак и тут же пожалел об этом. Серега чуть не прыснул, сделал огромные глаза, заткнул рот кулаком.

В коридор эти лопухи не заглянули, протащились мимо. Юсуф был совсем рядом, можно было по плечу его похлопать. Майор тоже чуть не рассмеялся, представив реакцию этого громилы на такое приветствие.

Бойцы терпеливо ждали, пока вояки поднимутся на четвертый этаж, а потом и на пятый, поскольку предыдущий их чем-то не устроил. Максим выскользнул в проем, сел на корточки, слушал. С таким же успехом боевики могли подняться на крышу. Сложившаяся ситуация не удовлетворяла его, требовалась информация.

— Максим, я прослежу за ними, — заявил Али. — Я легче любого из вас, нагружен меньше, меня не заметят.

— Давай, — согласился Максим, — но ради бога, Али, помни, что это не игра, будь на связи…

— Ради какого бога, командир? — Али осклабился и двинулся на лестницу.

Ходить бесшумно он умел. Еще бы невидимо!

Майор отступил в коридор. Товарищи молчали, никто не острил. Секунды били молоточками по стенке черепа, вызывали ноющую боль. Напряжение становилось нестерпимым.

— Максим, это я, нахожусь на пятом этаже… — раздался в ухе глухой шепот сирийца. — Прячусь за шахтой лифта… Хорошо, что они этот этаж выбрали, а не четвертый. Там поняли бы, что здесь недавно были люди… Боевики в квартире напротив лифта, ищут позицию для снайпера, кажется, нашли… Юсуф по рации должен сообщить координаты стрелка, чтобы свои по ошибке не прибили его. Подожди, сейчас поближе подойду.

Этот парень был рисковый, работал на грани. Полминуты тишины, нервы на пределе.

— Снайпер угнездился, у него позиция, с которой он видит все вокруг, кроме трех сторон здания БААС. У него СВД и пистолет, бронежилет не носит. Маску снял. Он, похоже, турок, воюет за деньги, молодой, гад. Все, Максим, они прощаются, Юсуф уходит. Сейчас мимо меня пойдет. Я за ним двину, пропущу его.

— Не вздумай препятствовать, пусть уходит.

— Не дурак, знаю.

Офицеры спецназа уже устали помалкивать, угрюмо смотрели на майора. Он на всякий случай приложил палец к губам, прижался к стене. Юсуф прыгал через ступени, что-то бормотал себе под нос. Спускаться было проще, чем подниматься. Он расшвыривал ногами обломки кирпичей, ухмылялся чему-то своему. Бандит спрыгнул на площадку, покосился в черноту коридора, приютившую людей с оголенным оружием. Именно здесь он решил остановиться и отстегнуть от пояса рацию! Затрещали помехи эфира, прорезался каркающий голос.

— Это Юсуф, — хрипло известил кого-то боевик. — Кызылай на пятом этаже, окно в центре. В здании чисто… — он снова глянул в проем, нахмурился. — Ты все запомнил, Азамат? Пусть не пугаются, не пристрелите его. Конец связи.

Боевик сунул рацию за пояс, вытянул шею, прислушался, повертел головой. Его хищная физиономия приобрела какое-то волчье, голодное выражение. Интуиция бандита работала, включилось звериное чутье.

Максим напрягся. В принципе, свой доклад этот здоровяк уже сделал, в ближайшие минуты его не хватятся…

Юсуф хорошенько подумал и решил все же заглянуть в коридор. Никакие протесты здравого смысла не могли его отговорить. Он сделал шаг навстречу смерти.

В этот миг Али едва все не испортил! Он спускался по лестнице, не мог знать, что Юсуф сделает здесь продолжительную остановку. Шаркнула подошва, задрожали перила, и Али бесшумно выпрыгнул на площадку между этажами. Юсуф засек движение боковым зрением, резко повернулся. Упс! Али присел от неожиданности и застыл, словно преступник, схваченный с поличным.

Оба окаменели, смотрели друг на друга огромными глазами, забыли про свои автоматы, висевшие за спинами! Али прилип к полу как кролик перед удавом. А Юсуф как будто встретился с привидением. Он смертельно побледнел, покрылся пятнами. Задрожала и отвисла челюсть, заросшая клочковатой бородой.

На него было жалко смотреть. Дикий страх обуял человека. Для правоверного нет ничего хуже встречи с мертвецом, труп которого он видел своими глазами! Видимо, хозяин не сообщил ему со слов Бургуди, что Али Фаттах не настолько мертв, как это казалось.

Али первым выбрался из ступора, стал осторожно выворачивать плечо, чтобы стряхнуть с него автомат. Юсуф опомнился, сдавленно вскрикнул — и сделал то же самое значительно быстрее!

Максим метнулся из коридора, обхватил вражескую голову предплечьем, полоснул ножом по горлу — и быстро отпрыгнул, чтобы не превратиться в багровый натюрморт.

Боевик умирал мучительно, неохотно, очень долго. Не важно, в рай или в ад покатилась его душа. В Алеппо она точно не осталась.

Из коридора выбирались спецназовцы, делали озадаченные лица.

— Ну, ты и тормоз, Али… — заявил Лапунов.

Паренек в ответ лишь сокрушенно вздохнул.

«Труп врага — конечно, неплохо, но не будет ли это связано с некоторыми неудобствами? — подумал майор. — Время 10.55. Гости съезжаются».

Он поднял голову, прислушался. В принципе, они не нашумели. Снайпер Кызылай (действительно турок) не должен был слышать, что произошло тремя этажами ниже.

Максим качнул головой. Мол, пошли. Бойцы спецназа и сирийский разведчик заскользили вверх. Эта беготня по этажам начинала утомлять их.

Снайпер устроился у окна квартиры, выходящей на улицу Базрани. Под оконным проемом зияла пробоина от снаряда. В ней он и пристроил винтовку, разложив сошки. Видимо, с этой позиции открывался прекрасный вид на подконтрольную территорию. Особым рвением этот спец не отличался — возможно, считал свою работу формальностью. Рация лежала рядом. Очевидно, Кызылай доложил начальству, что вышел на позицию.

Он отполз от окна, стянул маску и принялся расстилать на полу соломенный коврик, похожий на пляжный. Сибарит, не иначе. Любитель праздности и удовольствия.

Турок услышал шорох и удивленно вскинул глаза. В них блеснул страх, но было уже поздно. Лапунов вылетел из проема, набросился на него, повалил, придавил к полу, словно страстный любовник, вцепился сильными пальцами в горло, начисто лишил жертву возможности орать.