Неожиданностей. Забавно это. Ведь именно сегодня мне уже говорили нечто подобное о неожиданностях.

‒ Ты неглупый молодой человек, но осилишь ли ты такую ношу? Справишься ли с поставленной задачей? Защитишь ли всю империю? Очернить тебя будет легко, но обелить? Ты и так многим жертвуешь для блага прочих и требовать от тебя нечто подобного слишком жестоко. Да и мне кажется, я уже догадываюсь, как ты будешь действовать…

Бывшая императрица говорила тихим и материнским тоном, словно пыталась отговорить дитя от столь безумного поступка. Правда, всего лишь единожды, но она переглянулась с мужем.

‒ Благодарю за заботу, ваше величество, но я уже всё обдумал и решил. Они переступили грань и сами затеяли эту партию, ‒ нарочито спокойным тоном ответил я, медленно переводя взгляд с одного человека в кабинете, на другого. ‒ Так выставите против них самую непредсказуемую фигуру. Меня…

‒ Говорил я тебе, Владимир, что он прирожден для такой работы. Ни я, ни Саша не ошиблись в нём. Он в десятки тысяч раз достойнее львиной доли дворян, ‒ вдруг подал голос Всеволод, глядя на своего сына. ‒ Решать всё равно тебе, но от себя скажу, что Эдгар далеко зашел. Очень далеко. Пролить столько крови, чтобы заполучить стигму и отомстить…

На долгую минуту в кабинете государя возникла пауза. Всеволод и Петр смотрели только на императора и ожидали ответа. Варвара и Оксана с печальной улыбкой взирали на меня. Даже Курташин находился в некой прострации от услышанного. А Ростислав и Олег пребывали в невероятной задумчивости и также бросали в мою сторону озабоченные и тревожные взоры.

‒ Прежде, хочу тебе сказать… Спасибо, Захар! Для нас это самый эффективный способ, и ты многим сейчас жертвуешь. Ведь если у тебя не получится, то ты потеряешь всё… ‒ бесцветным голосом заговорил Романов, глядя точно мне в глаза. ‒ Ежели желаешь, то я сам всё могу объяснить Вике и остальным девочкам. А теперь, сам не верю, что говорю подобное, но что ты предлагаешь? Каков твой план, Захар?

Да будет так. На всё воля Бездны. Лишь её…

Габриэль Беккер, да? Картар говорил именно о нём вроде бы.

‒ Для начала, ваше величество, я бы хотел побеседовать с человеком по имени Габриэль Беккер. Девчата мне сказали, что он вступился за них…

* * *

Первое кольцо. Москва.

Рабочий кабинет его императорского величества Владимира Романова.

Поздний вечер…

Сидя в полнейшем одиночестве впервые в жизни Владимир чувствовал себя настолько мерзким и грязным. Словно окунулся в бочку с протухшими помоями, потому как очернил у всего мира на глазах своим языком одного из вернейших в империи людей. Но не это было скверным. Скверным было то, что он обвинил во всех грехах мужа собственной дочери. У мужчины до сих перед глазами стояли напрочь потерянные княгини Лазаревы. Ведь пойдя наперекор зятю, он всё же лично решил донести до них такие вести.

В большой политике не место каким-либо чувствам и эмоциям, а уж правителю так лучше забыть о подобном. Но даже для императора такое слишком.

Романов еще долгое время так и находился в вялотекущих размышлениях, пока не услышал стук в дверь и в тот же миг в кабинет проскользнул силуэт личного секретаря.

‒ Ваше величество, ‒ мягким голосом заговорила Елецкая. ‒ Канцелярия Эдгара Третьего запрашивает личной беседы по прямому каналу видеосвязи. Разрешить?

‒ Зашевелились, значит, ‒ хмыкнул невзрачно император себе под нос, поднимая взор на подчиненную, между делом потянувшись за пультом управления, который направил в дальний угол комнаты, где и располагался экран. ‒ Соединяй!

Ждать долго не пришлось и, прошествовав до нужного места, несколько секунд спустя на проекционном мониторе появился роскошный кабинет, а затем и недовольное лицо императора Британии.

‒ Здравствуй, Владимир! Что это значит и как это понимать? ‒ резко осведомился он.

‒ И тебе привет, Эдгар, ‒ спокойно заметил Романов, присаживаясь в кресло подле себя. ‒ Объяснись, будь добр. В чем дело? Ты не со своим секретарём разговариваешь. Поэтому выбирай выражения.

‒ Что за шоу ты сегодня у себя устроил? ‒ ледяным тоном проговорил британец, нервно прохаживаясь из стороны в сторону и бросая на собеседника недовольные взгляды. ‒ К чему этот спектакль с указом? Как нам это расценивать? Почему ты не отдал Лазарева под суд Австро-Венгрии и Пруссии?

‒ Нам? ‒ делано приподнял брови Владимир. ‒ Кому это «нам»? В своей империи я поступаю так, как того требует закон и порядок. Лазарев Захар этот закон нарушил. Мы не успели взять его под стражу, и он сбежал. Бросил всё. Бросил свой дом. Бросил своих жен. Предал своё государство. Он совершил тяжкое преступление. Даже целый список преступлений. Поэтому я объявил его в международный розыск лично. Сделал всё, чтобы оградить людей от опасности.

‒ Это полная чушь! ‒ вспылил грозно Эдгар. ‒ Мне вот кажется, что ты просто-напросто спустил своего безумного пса с цепи. Разве не так? Как думаешь, что твой столп будет делать дальше, а? Как он поступит?

‒ И как же он поступит, Эдгар, скажи мне? ‒ с равнодушной миной заметил Романов, а после наиграно нахмурился. ‒ Разве ты доставил ему какие-то проблемы моему бывшему подданому?

‒ Опять твои шуточки? Прикидываешься незнающим, да? Умно! Ваш менталитет вечно доставляет проблемы… ‒ процедил сквозь зубы вызывающе Ланкастер. ‒ А что если и доставил?

‒ Тогда могу тебе с полной уверенностью сказать, ‒ тихо отметил Владимир, прикрывая устало веки. ‒ Что отныне это не моя проблема. Отныне она только твоя…

Российская империя.

Третье кольцо. Москва.

……

Палач Империи вне закона!

Палач Империи вне закона!

Беспрецедентно и немыслимо!

Независимый тайный советник международный преступник!

Разрушитель и убийца на свободе! Он в бегах!

……

Именно такие вопиюще-кричащие рекламные экраны, телевизионные стенды и краткие видео взирали на меня отовсюду, стоило пройтись по столице с маской альбиноса на лице. В паутине всё было на порядок хуже, она оказалась переполнена всевозможной информацией и дезинформацией. Лента, новостные порталы и каналы оказались до отвала забиты трансляциями с напрочь уничтоженными пейзажами и магическими выбросами близ Инсбрука в Австро-Венгрии, а также с дымящимися окраинами Трира в Прусской империи и поверх всей этой жуткой красоты красовалась моя кривая и озлобленная физиономия.