class="p1">Я вернулась из Лондона очень несчастная, потому что Жак мне изменял. И кто же встречал меня в аэропорту Шарль де Голль? Сушон, прикрывшийся газетой. Он сказал, что проезжал мимо, отвез меня в Париж ужинать, объяснил мне разницу между мужчинами и женщинами по части измен и рассказал о моральном превосходстве последних.

1988

Роман с мамой и папой

Я провела два чудесных дня, но измоталась вконец. Кейт была вчера. Мама, папа и Роман – сегодня. Я знаю, мне повезло, что у меня бывают такие дни. Мама с папой выступали веселым дуэтом. Папа так заботливо вел себя с Романом, я потрясена, этот малыш неотразим, он полон жизни, смеется – прелестный ребенок! Сегодня вечером мне будет его не хватать. Если Кейт нужно отдохнуть, я им займусь, и мама сказала в точности то же самое. А папа добавил, что они его усыновят, что мы все его усыновим! Мы все его очень любим, и Кейт следовало бы насторожиться!

* * *

Шарлотта

Несколько дней назад я разговаривала с Сержем по телефону. Звоню всегда я, он вечно забывает. Он повторил мне все, что уже говорил, а потом расплакался из-за Шарлотты. Я подумала: «О господи, что еще она там натворила?» Она положила цветы на могилу папы и мамы Сержа. Серж рассказал ей про Россию, про своих родителей и про то, как я весь день терлась животом, в котором была она, о гроб отца Сержа, потому что он умер всего за три месяца до ее рождения, и еще кучу других историй. Серж узнал от шофера такси, что Шарлотта ездила с розами на кладбище Монпарнас. Серж был растроган до слез и то и дело говорил: «Я бы никогда не узнал, если бы не шофер такси, она никогда бы мне не сказала, она особенная, единственная в своем роде».

Ну вот, я только что провела с Шарлоттой два самых прекрасных дня. Съемки, потом ужин, она сказала мне все, что думает о сексе, о любви, без малейшей фальши и манерности, так искренне, весело, с идеей о моряке в каждом порту и о любви на всю жизнь. Я была так счастлива ее откровенностью, так горда тем, что заслужила ее честность, я обрадовалась, когда она мне сказала: «В данный момент я чувствую себя совершенно счастливой».

Я открыла для себя Шарлотту-оптимистку, не желающую искать удовольствие в грусти и меланхолии. Шарлотту, которая может себя контролировать, делать над собой усилие, не убегать от действительности, может выкинуть из головы грустные мысли, как только захочет. Мне страшно нравится, что она спокойна и не чувствует себя несчастной. Потом говорили о ее профессии, съемок ей не хватает, Миллер в следующем году собирается снимать для нее фильм. Она хочет все изучить, как снимать, как проявлять пленку, как ставить звук. «Если во мне перестанут нуждаться, я хочу уметь делать что-то другое». При этом у нее неподдельная стыдливость и интерес ко всему. Я не могу вспомнить все, о чем мы говорили, но это было так искренне, так взволнованно. Какой прелестный вечер вдвоем.

* * *

В Москве с Шарлоттой на фестивальной презентации «Мастера кунг-фу» и «Джейн Б. глазами Аньес В.»

Какое наслаждение для ума, я и вправду счастлива! С Шарлоттой было так хорошо, так спокойно. Я просто отдыхала после двух недель хаоса, забот, страхов, здесь, вдали от всего, но не то чтобы неизвестно где; этим вечером, после ужина с кинематографистами, впечатление на редкость обманчивое, снаружи все серое, серый подтаявший снег, заурядный фасад, лестница покрыта ковром, чтобы не портить первый ковер! В центре гардероб, куда надо обязательно сдать пальто. Лифт не работает, поднимаемся на седьмой этаж. Зеленые растения невыразимо грустного вида, пыльные растения в отеле класса люкс и сломанные жалюзи. Ни одной кошки, да, две миленькие девушки, откуда ни возьмись, перехватывают нас, поднимаемся выше. «Полезно для ног», – говорит наша переводчица, потом коридор направо, дверь: маленькая скучная прихожая, как у зубного врача. Открываем еще одну дверь, массивную, обитую кожей, – и вот где тайная жизнь, столы и столы, битком народу, кто бы мог подумать, выстреливают пробки от шампанского, еда, – сцена из совсем другого фильма. Первый вечер с Ланцманом и его красивой женой. Шарлотта просит у русского музыканта «Yiddishe Mama» («Еврейскую маму»), тот отказывается, слегка рассерженно: это не русская песня. Хорошенький ответ! Какая-то женщина клеится к Ланцману, она мертвецки пьяна, ходит между столами нетвердой походкой, нам неловко, мы не знаем, кто она: хозяйка гостиной, шлюха или испуганная княжна. Музыка из «Шербурских зонтиков» Жака Деми, Варда очень взволнована, дама тоже, ходит, покачиваясь, от мужчины к мужчине, ее славянская душа переполнена. Я ее фотографирую, она на нетвердых ногах подходит к нашему столу, говорит высокопарно, как театральная актриса, объясняет, что была танцовщицей, потом работала в опере, теперь – в кино, она хочет меня обнять, очень взволнована, очень милая, пухленькая. С Шарлоттой мы говорим о «Shoah»[112] («Холокосте») Ланцмана.

Сегодня утром мы с Шарлоттой искали телефон, чтобы заказать завтрак, и не нашли. Как и старый телик, все коммуникации за пределами номера. Пришли в ресторан, нас больше не обслуживают, ни кофе, ни чая, надо платить, выручил наш гид; я ем сосиску, Шарлотта взяла масло, потом вернула обратно: не хватило денег. Непроницаемые лица официантов, похоже, они осуждают наше легкомыслие. Я беседую с переводчицей, она говорит, что много молодых людей кончают жизнь самоубийством, потеряв надежду на то, что система изменится.

Конференция. Однако мы понимаем, что толку от нее не будет никакого, нет свободной публики.

Экскурсия: соборы, Красная площадь, Кремль. Идет дождь. Совершенно особенный вид золотых куполов. Всюду милиционеры, снимать их запрещено, потом идем в соборы, нашего гида задерживают из-за нас, из-за того, что мы все же осмеливаемся снимать. Какой-то тип, похожий на кагэбэшника, его допрашивает. Очень неприятно. Посещаем Мавзолей Ленина, формалин, потом окоченевшие мчимся в отель. Переодеваемся, мне надо идти в посольство, Шарлотта остается в отеле, Аньес вольна делать что хочет.

Ужин, вызываю Шарлотту. Нет такси. Автобус возвращается за ней. Матьё исчез. Он был на показе у мамы. Тайком уехал на автобусе, у него встреча с грузинским режиссером… Затруднение: мест только на десять человек, исключая милую Даниэль Гейман и Пьера Мюра, которые недавно приехали, потом едем. Шоссе пустынно.

В 11 часов мы с Шарлоттой натягиваем джинсы и мчимся в такси на Красную площадь. Мы на взводе, поскольку в полдень будет уже слишком поздно. Красная площадь оцеплена, везде охрана, и посмотреть ее можно будет только