– Он падает в обморок! Сейчас упадет! – комментирует Триша, пока Мелисса делает достойный восхищения рывок, чтобы спасти его, но ее обгоняет спринтерша-Марго.

Марго подхватывает Магнуса в воздухе, пока он не ударился черепом об особенно угловатый камень. И тут он теряет контроль над своими внутренностями…

– Вот… – Марго пытается удержать его и одновременно отклониться как можно дальше от экскрементов. – …незадача!

– Ты хотела сказать «говно», – грубо поправляет ее Триша, пока мы все созерцаем нашего некогда великого предводителя.

Багрянец переполз с одной его щеки на другую, и теперь он выглядит как подросток, страдающий от сурового приступа акне. К тому же он заметно задыхается. Потом его рвет. Из его глотки извергается поток вязкой жидкости, в основном розовато-лилового цвета, с вкраплениями ранее добытой зелени.

Испытывая отвращение, но опасаясь, что сейчас настал как раз тот самый момент, когда должна вмешаться женщина, хранящая в своем багажнике четыре «вечные» хозяйственные сумки, я произношу фразу, которую репетировала лет с семнадцати:

– Позвольте посмотреть мне, я – врач.

Тут же Мелисса произносит фразу, которую репетировала лет с пятнадцати:

– Ты не настоящий врач, ты – стоматолог…

– Профессионалы в области стоматологии проходят регулярные курсы по оказанию экстренной медицинской помощи в соответствии с уровнем их клинической ответственности, – нетерпеливо поясняю я ей.

– И что это значит на нормальном человеческом языке?

– Нас учат оказывать первую помощь! – огрызаюсь я. – Ну а ты что предлагаешь? Пошептать ему что-то на ухо, как лошади?

Это ее затыкает.

По правде говоря, за исключением того, чтобы пощупать лоб на предмет температуры, послушать живот на предмет желудочных колик и признать, что он действительно слишком слаб, чтобы стоять, я почти ничего не делаю. Хорошо еще, что в его выделениях нет крови. Но его всего трясет, и, судя по выделениям с ягодами, сомнений в причине такого состояния мало. Все глаза обращены на меня. Ну, если не считать закатившиеся глаза нашего славного предводителя.

Черт…

– И что нам теперь делать? – спрашивает Триша.

Я пытаюсь думать быстро.

Что бы сделала женщина с четырьмя «вечными» хозяйственными сумками в багажнике? Потом вспоминаю. Навык выживания № 101: проверить, все ли в порядке с остальными.

– Кому-то еще нехорошо?

Все трясут головами. Если не считать тошноты от созерцания сцены расследования, никаких заметных нарушений не выявлено. Хоть какое-то облегчение.

– Он ел то же, что и мы? – спрашивает Марго.

– Думаю, да…

– Ну он прикончил те ягоды…

Я покрываюсь потом. Я начинаю бояться, что из-за этих дурацких ягод, добычей которых так гордилась, могла непреднамеренно отравить Магнуса каким-то неизвестным мне заблудшим плодом, случайно сорвав его с какого-нибудь другого дерева.

«Словно Ева в Эдемском саду, – думаю я. – Только спихнуть все на коварного змея теперь не получится…»

К счастью, Триша бросает мне спасательный круг:

– В таком возрасте у многих мужчин бывают проблемы, – говорит она тоном знатока. – Мой бывший вечно торчал в туалете, то с одним расстройством, то с другим. Кишка у него была слабовата. В буквальном смысле.

Ее обвинительная речь прерывается начинающимся дождем и возобновлением активности кишечника нашего больного викинга.

– Мне нужно… сходить, – стонет он. – Еще раз…

О боже.

– До кустиков дотянете? – спрашиваю я.

Магнус снова стонет.

– Что?

Он мотает головой.

– Ну ладно, – говорю я, но понимаю, что тоже не могу пошевелиться.

Что не так со мной? Почему ничего не происходит?

– Хорошо, – я еще раз пытаюсь звучать убедительно, но тщетно.

Я буквально замерла на месте.

Пожалуйста, только не очередной приступ паники, только не очередной приступ паники…

– А ну прочь от руля! – рявкает Мелисса.

Закатав рукава, она хватает Магнуса под руку, пытаясь поднять, но при этом не перестает попрекать меня:

– У тебя же дети, ты должна была привыкнуть к человеческим выделениям!

– Они были крохотными младенцами, а не здоровенным викингом килограммов под сто!

Ягодицы у меня сжались намертво, по венам стал растекаться страх.

– А у тебя, кстати, животные! – добавляю я.

– И что? У Триши тоже животные. И сын!

– Твои животные больше! – возражаю я.

Крохотные ши-тцу не идут ни в какое сравнение.

– Сначала узнай, а потом говори. Во-первых, лошадиное дерьмо состоит в основном из сена. Во-вторых, кролики свое едят. А в-третьих, мои собаки обучены ходить в лес. Я не со всяким говном имею дело. И это, кстати, одно из моих правил по жизни.

– Прекрасно. Важно иметь какие-то ценности.

В нашу перебранку вмешивается Триша. Она заметно беспокоится, а ее влечение к Магнусу уменьшается с каждым зловонным извержением.

– Да ладно вам. У нас тут ситуация. Нельзя же оставлять его тут…

– Нельзя. Правда? – спрашиваю я с надеждой.

– Правда! – женщины поворачиваются ко мне.

– Рыбачить мы не умеем, припасы скоро закончатся, а я не хочу снова питаться какой-то загадочной дрянью, – начинает Триша, пока ее не прерывают.

– Что важнее – нам нужна помощь, – смотрит Марго на Тришу недоверчиво. – Да, – поправляет себя она. – И это тоже. Прежде всего. Помощь, – но она еще не закончила. – А что, если кому-то из нас тоже станет плохо?

Мы смотрим друг на друга, тайком прикидывая – по крайней мере я – как мы распределим между собой обязанности по уходу за пострадавшими.

– Ну я к ягодам не притрагивалась, – говорит Мелисса.

– Спасибо большое! – восклицаю я. – А что, если это были мидии?

– Это были первоклассные морские моллюски!

Она произносит фразу таким тоном, что даже меня начинает тошнить.

– А если все дело в листьях, ну понимаешь… – обращается Триша к Марго.

– Дикий чеснок? Он уж точно был самым безобидным, – отвечает она с умным видом.

– Ты уверена?

– Да! – выпаливает Марго, недовольная таким давлением. – У отца была книга о съедобных растениях в нижней уборной…

Мелисса одними губами произносит «аристократия».

– …и еще я прошла курсы…