Марин, я думаю, что смогу вам помочь. Вы свободны завтра днем?

Я не стала спрашивать, почему эта женщина сидит онлайн в три часа ночи. И не стала удивляться, отчего успешная гадалка так легко нашла свободное время для встречи. Вместо этого я согласилась на взнос в шестьдесят долларов и распечатала указания, как проехать к ней.

Через пять часов после выезда из дому утром я подъехала к Мешинде Дауз. Она жила в крохотном домике с лиловой штукатуркой и алой отделкой. Женщине перевалило за шестьдесят, но волосы, доходившие ей до пояса, она красила в угольно-черный цвет.

— Должно быть, вы Марин.

Ух ты, она уже все угадывала!

Женщина провела меня в комнату, отделенную от коридора занавеской из шелковых шарфов. Внутри напротив друг друга стояли два дивана, а между ними квадратный белый пуф, на котором лежали перо, веер и колода карт. На полках стояли куклы «Бини бейбис», каждая запечатана в крошечный целлофановый пакетик с ярлычком в виде сердца. Казалось, они задыхаются внутри.

Мешинда села, и я последовала ее примеру.

— Сперва деньги, — сказала она.

— Э-э-э… — Я порылась в сумке и достала три купюры по двадцать долларов, которые она свернула и бросила в карман.

— Почему бы вам сперва не рассказать, зачем вы здесь?

Я заморгала:

— Разве вы этого не знаете?

— Дар ясновидения не всегда так работает, милая. Вы немного нервничаете?

— Наверное.

— Не стоит. Вы под защитой. Вокруг вас духи. — Она зажмурилась. — Ваш… дед? Он хочет передать вам, что теперь ему дышится легче.

Я открыла рот от удивления. Мой дед умер, когда мне было тринадцать, от тяжелой формы рака легких. Я слишком сильно боялась навещать его в больнице и видеть, как он угасает.

— Он знал что-то важное про вашу биологическую мать, — сказала Мешинда.

Что ж, удобно, раз уж дедушка не мог подтвердить или опровергнуть это.

— Она худая, с темными волосами, — проговорила ясновидящая. — Она была очень молода, когда это случилось. Я слышу акцент…

— Южный? — спросила я.

— Нет, не южный… Не могу определить. — Мешинда посмотрела на меня. — Еще я слышу имена. Странные. Аллагаш… и Уиткомб… нет, скорее Уиттер.

— «Аллагаш Уиттер» — это юридическая фирма в Нашуа.

— Думаю, у них есть информация. Возможно, их юрист занимался удочерением. Я бы с ними связалась. И Мейси. Кто-то по имени Мейси тоже владеет информацией.

Мейси — так звали служащую из округа Хиллсборо, которая отправила мне сертификат об удочерении.

— Уверена в этом, — сказала я. — У нее целая папка.

— Я говорю про другую Мейси. Тетю или кузину… Она удочерила ребенка из Африки.

— У меня нет тети или кузины по имени Мейси.

— Есть, — настойчиво проговорила Мешинда. — Но вы еще с ней не встречались. — Она сморщилась, будто съела лимон. — Вашего биологического отца зовут Оуэн. Он имеет отношение к закону.

Я заинтригованно подалась вперед. Может, поэтому меня влекло к этой профессии?

— У него с вашей биологической матерью было еще трое детей.

Было это правдой или нет, но сердце у меня защемило. Как случилось, что эти трое остались, а меня отдали? Мне рассказывали одну и ту же историю — биологические родители любили меня, но не могли обо мне позаботиться, но это никогда не казалось мне правильным. Если они так сильно любили меня, почему я оказалась брошенной?

Мешинда коснулась головы:

— Вот и все. Больше ничего не приходит. — Она похлопала меня по колену. — Тот юрист. С него стоит начать.

По дороге домой я заехала в «Макдоналдс» что-нибудь перекусить. Села возле игрового комплекса, напоминающего лабиринт для хомяков, где находилось множество маленьких детей и тех, кто присматривал за ними. Я набрала 411, и меня соединили с «Аллагаш Уиттер». Сказав, что я работаю на Роберта Рамиреса, я смогла миновать помощников юриста и поговорить с необходимым мне специалистом.

— Марин, — сказала мне женщина, — что я могу для вас сделать?

Сидя на узкой скамейке, я вся подобралась, будто так могла сделать наш разговор более личным.

— Это немного странная просьба. Я пытаюсь найти информацию о клиенте вашей фирмы, который работал у вас в начале семидесятых. Это была молодая девушка шестнадцати-семнадцати лет.

— Это не так уж сложно. У нас немного подобных случаев. Какая у нее фамилия?

Я замешкалась:

— Я не знаю фамилии.

На линии повисла тишина.

— Это дело о приемной семье?

— Да. Обо мне.

Голос женщины стал ледяным.

— Лучше вам связаться с судом, — сказала она и повесила трубку.

Я стиснула в ладонях телефон и уставилась на мальчика, который с визгом съезжал с изогнутой фиолетовой горки. Он имел азиатскую внешность, его мать нет. Был ли он усыновлен? Будет ли он однажды сидеть здесь, как я, зайдя в тупик?

Набрала номер 411 снова, через несколько секунд меня соединили с Мейси Донован, служащей по поиску приемных детей в округе Хиллсборо.

— Возможно, вы меня не помните. Несколько месяцев назад вы прислали мой сертификат об удочерении…

— Имя?

— Как раз это я и ищу…

— Ваше имя, — сказала Мейси.

— Марин Гейтс, — сглотнув ком в горле, сказала я. — Это, конечно, безумие, но сегодня я говорила с ясновидящей. В смысле, я не из тех сумасшедших, что ходят к гадалкам… но я не против, если кто-то иногда это делает, ничего страшного… в любом случае я ездила к той женщине, и она сказала, что кто-то по имени Мейси владеет информацией о моей биологической матери. — Я натянуто усмехнулась. — Она не сказала подробностей, но вот в этом точно угадала, да?

— Мисс Гейтс, — ровным голосом сказала Мейси, — чем я могу вам помочь?

Я уставилась себе под ноги.

— Я не знаю, куда двинуться дальше, — призналась я. — Не знаю, что делать.

— За пятьдесят долларов я могу предоставить вам информацию, не допускающую установления личности, в письме.

— Что это значит?

— Все, что есть в вашем досье, где не упоминаются имена, адреса, телефонные номера, дата рождения…

— Все неважное, — сказала я. — Думаете, я могу там что-то узнать?

— Ваше удочерение прошло не через агентство, а через частное лицо, — объяснила Мейси, — поэтому вряд ли там будет много информации. Возможно, вы узнаете, что вы белая.

Я подумала о сертификате об удочерении, который она мне прислала.

— Я уверена в этом, как и в том, что я женщина.

— За пятьдесят долларов буду рада подтвердить это.

— Да, — услышала я свой голос, — давайте.

Записав на ладони адрес, куда нужно отправить чек, я повесила трубку и стала смотреть, как прыгают кругом дети, напоминая молекулы в нагретом растворе. Мне было сложно представить себя матерью. И невозможно,