Беда стряслась следующим летом. Один из их мальчишек — из Ритиного отряда — вскрыл вены. Не в ванной, не под струей теплой воды и не за пять минут до прихода родителей. Ночью, в палате, под одеялом... Истек кровью и умер. Ладно хоть не в их дежурство по корпусу... Шокированная Риточка бесповоротно отказалась от продолжения игр, тем же утром собрала вещи и уехала. Галя смотрела на окровавленную простыню и вспоминала другую кровь — на ветхой полосатой ткани, в полутемной комнате семь лет назад... Потом закрыла лицо руками. Окружающие посчитали, что Галина Андреевна плачет. Она улыбалась...

...После строительства «Бригантины» большую часть года СВ проводила там — этот лагерь работал круглогодично. Проводила с трудными подростками... Тамошний начальник Боровский, дурак и пьяница, искренне, кажется, считал: СВ любит детей и готова возиться с ними дни и ночи... Она была готова. Особенно ночами.

Старший вожатый «Бригантины» Глеб Ютасов по прозвищу Глобус, давний — платонический — приятель СВ, знал всё. Он и сам обожал повозиться с мальцами... Уже в новые, не пионерские времена ему пришло в голову, что людей, любящих детей и подростков (пусть даже трудновоспитуемых), на свете хватает. И что из их с СВ хобби может получиться неплохой бизнес.

Так оно и вышло.

09 августа, 16:45, кабинет Горлового

Начальник не прикоснулся ни к одному из пяти разложенных на столе снимков. Голос Горлового звучал хрипло и безжизненно, щека подергивалась. Но других проявлений эмоций он себе не позволил.

— Кто еще это видел9 — Пока никто.

Астраханцева встала и пошла к дверям, не спрашивая разрешения. Шагала с презрительной ухмылкой, стараясь как можно громче цокать каблуками.

Игольно-отточенный карандаш хрустнул в пальцах. Горловой аккуратно сложил половинки и снова переломил. Попытался сломать четвертинки — не получилось, швырнул обломки в угол...

В это время задребезжал телефон.

Звонил Булат Темирханович Хайдаров.

09 августа, чуть раньше, главные ворота лагеря

...Лицо водителя казалось улыбающейся маской клоуна, неуместной среди груды искореженного металла — нижней части у отлетевшей на несколько метров кабины «Урала» не осталось, верхнюю же взрыв смял и перекрутил во всех направлениях. Но стояла кабина на мерзлой земле как поло жено, крышей вверх, и, похоже, все это приключение смешило водителя до невозможности...

Высокий, пожилой сван неторопливо, уверенно направился к кабине — добить весельчака, но, не дойдя нескольких шагов, остановился и опустил автомат — широкая, от уха до уха, клоунская усмешка оказалась вблизи рваной, переставшей кровоточить раной на мертвом лице...

...Это не был сон, скорее видение наяву, — глаза Степаныча оставались открытыми, хотя едва ли что-то видели и замечали. По крайней мере, на мягко подкативший снаружи к воротам серебристый «сааб» он не обратил внимания, водителю пришлось дважды нажать на клаксон.

Булат Темирханович нервно барабанил пальцем левой руки по колену, глядя, как нескладная фигура в камуфляже медленно покидает будку и идет к воротам. В последнее время знакомых и партнеров по бизнесу удивляла странная раздражительность, даже агрессивность, порой нападавшая на спокойного и корректного Хайдарова.

Пока что ему удавалось подавлять эти вспышки. Многолетняя привычка к жесткому самоконтролю еще продолжала работать, умеряя спонтанные всплески ярости. Так высокая и прочная плотина долго сдерживает медленно, но неуклонно прибывающую воду; на время откладывая появление потока, и одновременно за каждую минуту спокойствия добавляет ему разрушительной, стремительной силы...

Сам предприниматель считал происходившее следствием накопившейся за последние годы усталости и мечтал об отпуске в самом глухом углу, в юрте, чуме, таежной заимке — без телефона, факса, модема, без проклятого пиликанья мобильника.

Степаныч приблизился к воротам (над запертыми створками виднелись только голова и плечи), поднял и скрестил руки: проезда нет, разворачивайтесь.

Из серебристой иномарки вышел и неторопливо, уверенно пошел к нему высокий, пожилой кавказец... Степаныч напрягся в ожидании.

Хайдаров подошел почти вплотную к металлическим зеленым створкам:

— Здравствуйте, в чем дело?

Охранник не отвечал, быстро писал что-то на клочке бумаги. «Глухонемой?» — удивился Булат Темирханович. «ПРОЕЗД ЗАКРЫТ УЕЗЖАЙТЕ» — прочел он через секунду на поднятом над воротами листке.

— Откройте, мне надо проехать, у меня в лагере сын... — Хайдаров выговаривал слова раздельно, стараясь, чтобы губы двигались как можно более четко.

Охранник покачал головой и указал пальцем на листок, лицо его кривила нехорошая усмешка, при виде которой Хайдаров начал медленно закипать.

— У вас будут неприятности, очень большие неприятности. — В голосе предпринимателя послышалась неприкрытая угроза, за последние годы он отвык от таких препятствий...

Степаныч торопливо перевернул листок, написал еще несколько слов крупными печатными буквами — «ЩЭНИ ДЭДА МОГИТХА, КАРТВЕЛА!» — и снова показал над воротами.

«Из этих... понял, батоно, что написано...» — с холодным удовлетворением подумал Степаныч, видя, как дернулось и побледнел кавказец, как шагнул он вперед, упершись грудью в теплое железо ворот. Теперь их лица разделяло четверть метра, не более... Степаныч напружинился, готовый ко всему.

Детство Булата Темирхановича прошло в интернациональном квартале старого Баку, вокруг жили представители почти всех народов Кавказа, он прекрасно понял, что означает эта фраза по-грузински, написанная русскими буквами.

Кавказец резко развернулся, почти пробежал отделявшие его от машины метры, рывком распахнул дверцу и нырнул внутрь. «За стволом», — отрешенно подумал Степаныч.

Хайдаров включил зажигание и около минуты боролся со жгучим, неотвязным желанием подать немного назад и протаранить с разгона преграду.

Он ясно представлял, как мгновенно сменится гнусная улыбочка на роже охранника удивлением, а затем паническим ужасом; как треснут срываемые петли и створки рухнут, слегка задержанные в падении опрокинутым телом; как из-под них раздастся крик-всхлип, сменится коротким чавкающим хрустом, и все закончится.

Булат Темирханович закрыл на несколько секунд глаза, снова открыл и решительно нажал на педаль...

«Сааб» рванул назад, до самого конца площадки перед воротами, смял растущие у обочины кусты дикой малины, резко развернулся — пробуксовал, песок и хвоя полетели из-под бешено вращающихся колес, — и понесся от лагеря вниз по узкой, петляющей дороге.

...Про оставшиеся в барсетке деньги, приготовленные для Горлового, предприниматель вспомнил, только когда немного успокоился, проделав на сумасшедшей скорости почти треть пути в город. Достал мобильник и набрал номер начальника лагеря.