– Твой муж ведь не знает об этом?

– Ему неважно, о ком или о чём я думаю.

Мису опустила взгляд. Снова посмотрела на неё и попыталась сказать:

– Я… даже не знаю, что…

– Как устроен твой брак? – спросила Сонджу.

Мису улыбнулась.

– Мой муж хорошо ко мне относится. Мне очень повезло с ним. Я же совсем не особенная, как ты. Не мечтательница, – она помедлила. Улыбка её увяла. – Не знаю, что бы я сделала, если бы муж мне изменял. Мне так жаль.

– Его измены я ещё могла бы вынести, если бы он только пообещал прекратить. Если бы в нём было хоть что-то, что я могла уважать, или если бы у него имелись какие-то глубокие мысли, какое-то беспокойство о мире вокруг. У Кунгу всё это было.

– Это так.

Мису сделала глоток и поставила чашку на поднос. Внезапно её глаза лукаво блеснули, и, похлопав Сонджу по руке, она сказала:

– Я только что вспомнила. Около двух месяцев назад я наткнулась на него на улице.

Он пережил войну! Сердце Сонджу подпрыгнуло в груди.

– И?

– Мы не очень долго разговаривали. Он спрашивал о тебе. Он работает в Народном банке на улице Чхунмуро.

И пока Мису говорила о своих детях, Сонджу терпеливо ждала подходящего момента, чтобы уйти.

По пути домой от радости и восторга она чуть не свернула не в ту сторону. Ей хотелось закричать во весь голос: «Он жив! Я смогу его увидеть!»

Той ночью Сонджу всё думала о том, что скажет Кунгу при встрече. «Как ты пережил войну?» «Как у тебя дела?» «Как поживает твоя мать?» «Я так по тебе скучала».

Когда настало утро, Сонджу отправилась в большой светлый банк с серыми мраморными полами и белыми стенами. При виде Кунгу её сердце остановилось на пару мгновений, а затем бешено забилось вновь. Он читал какие-то документы у себя за столом. Рядом стоял его коллега с кипой бумаг в руках. Сонджу не могла отвести взгляда от этого лица, которое так хорошо знала.

Он что-то сказал коллеге, подняв на него взгляд. Тут его голова резко повернулась. Лицо его застыло. Не отрывая от Сонджу взгляда, Кунгу медленно встал и направился к ней, словно не замечая озадаченного его поведением коллегу.

Она почувствовала его знакомый, чарующий запах, когда он оказался перед ней.

– Привет.

Её голос звучал едва слышно.

– Привет.

Он едва заметно кивнул.

Они стояли, глядя друг на друга. Мимо них прошёл человек, прерывая их зрительный контакт. Они перешли к стене и встали там. Кунгу спросил:

– Как у тебя дела? Как ты нашла меня?

– Мису сказала вчера, что ты здесь работаешь. Моя мать заболела, так что я приехала о ней позаботиться.

– Ты тут надолго?

– Уезжаю послезавтра.

– Мы можем увидеться до твоего отъезда?

– Завтра. Не сегодня. Родители ждут меня дома.

– Завтра в полдень я заканчиваю работать. Во дворце Токсугун в половине первого?

– В половине первого у ворот.

Она не помнила, как вернулась в дом родителей. Она помнила только, как её сердце разрывалось от счастья, пока она выходила из здания банка.

Её мать пила китайское традиционное лекарство, когда Сонджу вошла к ней. Теперь, когда его жене стало лучше, отец вернулся к обычной своей рутине и ел на мужской половине дома, большую часть времени встречая у себя друзей, знакомых и начальников. Заботиться о матери особенно не требовалось, достаточно было помогать ей лечь или сесть на йо. Они не нуждались в ней для этого. Сонджу начинала думать, что её отец, должно быть, просто хотел её увидеть. Хотя они не слишком много общались, пока она росла, из двоих родителей он всегда был наиболее мягким, пусть последнее слово во всех решениях и оставалось за ним.

Её мать снова захотела прилечь. Пронаблюдав за тем, как мать закрывает глаза, Сонджу вернулась в комнату, не трудясь встретиться с братом. Служанка сказала ей, что он учится.

Вечер тянулся медленно – Сонджу хотелось, чтобы время текло быстрее. Приходи же скорее, ночь.

Утром она заглянула к матери: та приняла последнюю дозу лекарства. Вернувшись в комнату, Сонджу снова пожалела, что не может прыгнуть во времени вперёд.

Сонджу шла рядом с Кунгу по территории дворца. Так много нужно было ему сказать – и всё же слова не шли. Вероятно, то же случилось и с ним. Гуляя, они дошли до тихого места, где голые деревья выстраивались в узкую аллею вдоль вечнозелёной изгороди.

– Я часто о тебе думал, – сказал он.

Сперва она не знала, что ответить – отрепетированные накануне ночью слова вылетели из головы. Так что она только кивнула, глядя на него: в глазах стояли слёзы. Как сказать всё разом? То, как часто она думала о нём, как сильно по нему скучала, как сильно она его до сих пор любит… Но он уже всё это знал. Ей не требовалось произносить свои признания вслух. Вместо этого она спросила:

– Как у тебя сложилась жизнь?

Он улыбнулся.

– Чтобы рассказать, мне понадобится больше дня.

– Ты хотел купить свой дом. У тебя получилось?

– Мы с матерью купили небольшой домик недалеко от моей работы. Она скончалась довольно внезапно, от пневмонии, вскоре после переезда и прямо перед войной.

Он повернулся, встретившись с ней взглядом. Его глаза говорили больше, чем слова.

– Я ходила в церковный сад, – сказала Сонджу.

– Иногда я тоже туда хожу, – сказал он.

Они медленно шли по тропинке. Сонджу сказала:

– Хотела бы я, чтобы моя мать была похожа на твою. Очень жаль, что не удалось с ней познакомиться.

Время от времени они останавливались, чтобы посмотреть друг на друга. Она рассказывала ему о своей жизни – о своей дочери, о своих свёкрах, о школе, построенной хозяином Большого Дома. Он говорил о том, как его мать посвящала всю себя сначала мужу, а когда он скончался – образованию сына. Недавно его повысили в банке. Он сумел помочь уже десятку людей основать малый бизнес. Затем он посмотрел на голые ветви, тянущиеся к небу, и сказал:

– Я так по тебе скучал.

Колёса заскрежетали о рельсы: поезд остановился в Маари. Сойдя на платформу, Сонджу увидела своего мужа, который садился на тот же поезд двумя вагонами дальше. Он её не заметил. Она не стала звать его. Собственное безразличие больше не вызывало чувства вины.

Когда она приблизилась ко внутреннему двору, Чинджу выбежала ей навстречу, визжа от радости. Она сжимала дочь в объятиях, пока Чинджу не посмотрела на неё и не сказала: