ушли, всё ещё ворча себе под нос. Сонджу радостно выдохнула:

– Ха!

На следующий день Уши Будды пришла в книжный клуб с синяками на запястьях. В следующий раз, когда Сонджу заглянула за края рукавов, свежие синяки простирались ещё дальше. Когда чтение было закончено, она прошлась с этой женщиной и, завернув с ней за угол возле кирпичного забора, убедилась, что никого нет поблизости. Затем осторожно потянула её за юбку, привлекая внимание. Когда она спросила Уши Будды о синяках, та сказала: её муж не хотел, чтобы она училась читать и заразилась «модными идеями». На следующей встрече у Ушей Будды одна рука была в грубой перевязи из хлопкового шарфа. Она сказала женщинам, что упала возле колодца, но при этом избегала смотреть на Сонджу.

Сонджу чувствовала, что домашнее насилие в семье Ушей Будды становится всё серьёзнее с каждым разом. Что будет дальше? Закончив с чтением, она сказала женщинам, что ей надо кое-что уладить, и попросила их продолжить обсуждение без неё, пока она не вернётся.

Муж Ушей Будды увидел, как она входит через открытые ворота в его двор. Его глаза лучились ненавистью. Он скривил рот, готовый закричать что-то оскорбительное. Сонджу подошла к нему, испепеляя его взглядом.

– Ты сломал жене руку, – сказала она, заметив уголком глаза, как служанка Ушей Будды выбежала через ворота.

Мужчина указал на неё пальцем. Лицо его было красным от гнева: когда он заговорил, то брызгал от ярости слюной.

– Ты, ты! Как ты смеешь говорить так с мужчиной?!

Она хмыкнула.

– Что за мужчина учиняет насилие над своей женой только потому, что она учится читать?

Он заходил туда-сюда, сжимая кулаки и тяжело дыша через нос. Потом остановился, поднял кулак и угрожающе направился к ней. Сонджу не сдвинулась с места. Она смотрела на его поднятый кулак, пока тот медленно не начал разжиматься.

Ворота скрипнули: пришёл свёкор. Позади него семенила только что выбежавшая из дома служанка. Муж Ушей Будды посмотрел на хозяина Второго Дома и опустил руку. Открыл рот, готовый заговорить.

Свёкор перебил его:

– Я так понимаю, ты причинил вред своей жене. Я потратил целое состояние, чтобы дать образование своей дочери и невестке. А твоя жена получает образование бесплатно. Завтра утром ты отведёшь её к врачу. Я навещу тебя снова, чтобы проверить, как твоя жена выздоравливает.

Покраснев от унижения, мужчина поклонился ему. Сонджу вернулась к ожидавшим её женщинам.

Жена дамского угодника сказала:

– Мы уже обсудили прочитанное и посплетничали немного без вас. Всё хорошо?

– Да. Всё улажено, – ответила Сонджу. – Вижу, теперь вы можете вести эти собрания сами.

– Но нам интересно ваше мнение и всё, что вы нам рассказываете, – возразила Уши Будды, широко улыбнувшись.

Несмотря на домашнее насилие, она не пропустила ни одной встречи. Сонджу едва не задохнулась от нахлынувших чувств: её переполняли гнев и печаль, но больше всего – восхищение готовностью этой бедной женщины учиться во что бы то ни стало.

На следующее утро, когда Сонджу принесла свёкру завтрак на мужскую половину дома, тот сказал:

– Больше не пытайся разобраться с такими вопросами самостоятельно.

Её сердце тут же разбилось. Она ощутила себя ребёнком, разочаровавшим того, кем восхищалась больше всех в мире. Но она не могла просто стоять в стороне, особенно учитывая, что в ситуации Ушей Будды отчасти была и её вина.

К полудню следующего дня вся деревня уже знала, что она сделала. Мужчины открыто обсуждали её между собой, не стесняясь её присутствия. Некоторые даже обходили её стороной, как прокажённую.

Когда Сонджу прошла мимо трёх женщин, стоявших под каштановым деревом, одна из них выплюнула:

– Вы посмотрите на неё! Да кем она себя возомнила?

Но она услышала и доброе слово:

– Ты всем это говоришь. Только потому, что так поступила женщина.

В то воскресенье её муж, вернувшись после визита к мужчинам клана, сказал:

– Мне рассказали о случившемся. Почему ты всё время во что-то влезаешь? Почему ты не можешь просто оставить всё как есть?

Его слова походили на откровенную провокацию, хотя почти то же самое сказал ей свёкор. Возможно, она была предвзята по отношению к мужу. И всё же она не смогла сдержаться:

– Потому что «как есть» – это неправильно.

– Разве это твоя работа – чтобы всё было «правильно»?

– Я научила его жену читать и писать. Я чувствовала себя ответственной.

– А если бы мой отец не появился вовремя? Тот мужчина мог сломать руку и тебе.

– Он бы не посмел. Я твоя жена.

Существовала вероятность, что он искренне о ней беспокоился. С некоторой долей раскаяния она наблюдала, как он хмыкнул и отвернулся.

Одна женщина покинула книжный клуб в результате её действий. Уши Будды и другие женщины никогда не упоминали об этом снова. Сонджу испытывала облегчение от того, что больше синяков на Ушах Будды не появлялось.

Со временем скандал утих. Сонджу готовилась к следующей встрече с клубом, когда в комнату проковыляла Чинджу с наполовину съеденным рисовым пирожным в руке.

– Спасибо, что поделилась. М-м, очень вкусно. В следующий раз отнеси угощение папе. Ему это понравится.

– Я знаю, – это были любимые слова Чинджу.

– Ты знаешь, что папа делает, когда уезжает?

Чинджу покачала головой, и Сонджу продолжила:

– Папа делает важную работу. Он придумывает планы для дорог и мостов, чтобы людям было легче попадать из одного места в другое. У него будут лучшие мосты и дороги на свете.

Чинджу повторила:

– Лучшие мосты и дороги!

Они обе хлопнули в ладоши и повторили это ещё раз.

Когда муж приехал в эту субботу, Чинджу сидела на его коленях и хлопала в ладоши.

– Лучшие мосты и дороги! Папа делает лучшие мосты и дороги.

Он вопросительно взглянул на неё. Сонджу улыбнулась.

– Я рассказала ей, что ты делаешь на работе.

Она не была уверена, польстило ли ему это, и гадала, сумеют ли слова дочери вдохновить его работать ещё усерднее.

Когда не осталось сомнений в том, что она снова беременна, Сонджу пришла к свекрови. Села рядом с ней, взяла её жилистую старческую руку в свою. Сказала:

– Я хочу, чтобы вы узнали первой. Я беременна.

– Замечательные новости! Когда подойдёт срок?

– В середине марта.

На этот раз Сонджу надеялась, что будет мальчик, просто чтобы порадовать свекровь.

Невыносимая жара держалась до позднего вечера. Её дочь спала с приоткрытым ртом. Она обмахивала Чинджу веером и представляла свою жизнь, полную детей.

В субботу, когда она сообщила о беременности мужу, тот улыбнулся до ушей:

– Ещё один ребёнок!

– Я хочу как минимум троих