войне с захватчиками, но и сама выступила во главе войска», с. 53–54.

Далее О. Тогоева пытается понять причины средневековых «сопоставлений» Жанны с Деборой, Есфирью, Иудифью. Не понимая, что на самом деле речь идет о нескольких дубликатах-отражениях одного и того же персонажа, она туманно рассуждает так: «Как мне представляется, «женская» составляющая в сопоставлении Жанны д’Арк с Деборой, безусловно, имела место, однако, являлась не самой существенной чертой, сближавшей этих двух героинь. Значительно важнее половой принадлежности ветхозаветной пророчицы оказывался характер войны, которую она вела с врагами своего народа. Война Деборы… носила освободительный, священный, а потому справедливый характер. Все ветхозаветные герои, с которыми сравнивали Жанну д’Арк, боролись за свои земли и свободу собственного народа.

Именно в этом ряду, на мой взгляд, следовало рассматривать Дебору, сюда же советники французского дофина стремились поместить и свою новую героиню… Особое внимание данной проблеме уделил в своем «Dissertatio «Жак Желю. Он привел пять причин, почему помощь Господа, пославшего Есфирь, являвшуюся соправительницей своего супруга Артаксеркса и воспринимавшуюся как образец добропорядочности, противопоставлялась Изабелле Баварской, соправительнице Карла VI, славившейся своей распущенностью. Таким образом, СОПОСТАВЛЕНИЕ ЖАННЫ С ЕСФИРЬЮ обретало смысл в рамках известного пророчества о погубленной развратной правительницей Франции, которую спасет некая дева» [843:1], с. 53–54.

Как сообщает далее О. Тогоева, Тома Базен также «сравнивал» Жанну с Деборой и Юдифью (а также с несколькими другими персонажами), «настаивая, что ЖАННА НИЧЕМ ОТ НИХ НЕ ОТЛИЧАЛАСЬ, будучи посланной Господом «для великой пользы и освобождения королевства Франции от его старейших врагов».

Жан де Монтиньи и Мартин Берруйе также указывали Дебору и Юдифь, дополняя их супругой Артаксеркса Есфирью. В этом списке, с моей точки зрения, наибольший интерес вызывает именно Дебора – библейская пророчица, которая не только получала откровения, но и лично принимала участие в военных экспедициях. Ее образ, активно использовавшийся в трактатах теологов и юристов на процессе по реабилитации, получил в них… совершенно особое прочтение», с. 185.

Итак, Жан де Монтиньи сопоставлял Жанну с Деборой, Юдифью и Есфирью, а Робер Цибуль – с Деборой, Иавелью и Юдифью, с. 204. Далее, Том Базен сравнивал Жанну с Деборой, Юдифью и Есфирью, с. 205. Автор XVI века С. Шампье в своем «Корабле знаменитых женщин» (якобы 1503 год), рассказывая о Жанне д’Арк, тоже упоминает Дебору, Иаиль, Есфирь, Иудифь. Или вот еще такое живописное сравнение: «На миниатюре рукописи поэмы Мартина Лефрана «Защитник женщин» (ок. 1440 г.) изображены «Дама Юдифь и Жанна-Дева» [722:0], с. 100. Надо сказать, что эта старинная миниатюра привлекала к себе внимание разных авторов. Обращали внимание на «Юдифь (рядом с которой на миниатюре из «Защитника дам» 1451 г. и была изображена Жанна д’Арк), защищавшая свой родной город от войск Олоферна» [843:1], с. 244.

Потом О. Тогоева еще раз возвращается к выводам Тома Базена и добавляет: «Базен сомневался в том, что следует напрямую сравнивать заслуги Жанны с деяниями этих святых, ОДНАКО ОН САМ УПОДОБЛЯЛ ЕЕ ДЕБОРЕ, ЮДИФИ И ЕСФИРИ» [843:1], с. 205.

Некоторые современные историки удивляются столь часто звучащим в старинных текстах сравнениям Жанны с указанными библейскими героинями. Иногда комментаторы пытаются голословно оспорить имеющиеся параллели, как бы опасаясь их. Например, «по мнению Колетт Бон, ТРУДНЕЕ ВСЕГО ПОНЯТЬ, ЧТО МОГЛО СВЯЗЫВАТЬ В ВООБРАЖЕНИИ СОВРЕМЕННИКОВ ЖАННУ Д’АРК С БИБЛЕЙСКОЙ ЕСФИРЬЮ, поскольку их истории мало в чем совпадали… Как мне представляется (тут же справедливо возражает О. Тогоева – Авт.), ТАКАЯ СВЯЗЬ ВСЕ ЖЕ СУЩЕСТВОВАЛА», с. 53.

Далее рассказывается о наиболее ранних «портретах» Жанны и вновь указывается на параллель с Иудифью. «Данное изображение – наряду с рисунком Клемана де Фокамберга и миниатюрами из «Vigiles de Charles VII» Марциала Овернского – относилось к наиболее ранним «портретам» Орлеанской Девы, которая была представлена здесь рядом с Юдифью, выходящей из палатки с только что отрубленной головой ассирийского военачальника Олоферна. И хотя в самом пассаже, посвященном французской героине, не говорилось ни слова о сходстве именно этих двух женщин, общий контекст IV книги «Защитника» делал данное сравнение вполне естественным.

Подобный выбор оказывался тем более логичным, что автор уделял особое внимание снятию осады с ОРЛЕАНА, КОТОРЫЙ ИМЕНОВАЛСЯ ВО МНОГИХ ФРАНЦУЗСКИХ ИСТОЧНИКАХ XV ВЕКА ВТОРОЙ ВЕТУЛИЕЙ. Таким образом, ветхозаветная защитница израильского города и его народа (Иудифь – Авт.) как нельзя лучше подходила в данном случае в качестве аналогии для Жанны д’Арк. Это соседство – главное и единственное, на что обращали внимание исследователи, охотно рассматривавшие комплекс библейских ассоциаций, которые могли вызвать у человека XV столетия сопоставление французской героини со спасительницей ветхозаветной Ветулии и шире – всего израильского народа. Однако до сих пор, насколько мне известно, никто не придавал особого значения внешнему виду изображенной рядом с Юдифью – Жанны-Девы – «Jehanne la pucelle», как свидетельствовала сопроводительная подпись» [843:1], с. 235.

А вот что говорили в XVII веке о «похожести» Жанны на Иудифь и Иаиль. «К этому же времени (то есть к XVII веку – Авт.) относился и первый из дошедших до нас панегириков, которые, начиная с 1429 г., произносились в Орлеане в честь его освободительницы. Его автором стал отец Сено, глава местного ордена ораторианцев и ОДИН ИЗ САМЫХ ИЗВЕСТНЫХ ПРОПОВЕДНИКОВ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XVII ВЕКА. В речи, прочитанной в соборе св. Креста в 1672 г., он прямо предлагал отказаться от героического дискурса в оценке личности Жанны д’Арк… По мнению Сено, внимание следовало уделить прежде всего «сакральному образу»… Девы, с его точки зрения, значительно более соответствовавшему празднику 8 мая … которым каждый год орлеанцы чтили память своей освободительницы. Подробно анализируя деяния Жанны д’Арк… панегирист полагал статус истинного пророка… ССЫЛАЯСЬ НА ПРИМЕРЫ ЮДИФИ И ИАИЛИ, главным обоснованием выбора слабой женщины на роль спасительницы страны он полагал ИМЕННО БИБЛЕЙСКУЮ ИСТОРИЮ» [843:1], с. 377–378.

Заодно мы узнали, что французский Орлеан – «город Жанны» – «сравнивали, сопоставляли», оказывается, с библейской Ветулией – «городом Иудифи». Все верно. События Ливонской войны частично перенесли (на бумаге) во Францию, в результате чего Ветилуя «наложилась» на Орлеан.

И далее: «В 1790 г. при подготовке празднования дня взятия Бастилии в муниципалитет Парижа поступило прошение о почтении памяти «французской героини, известной под именем Орлеанской Девы», чьи заслуги позволяют называть ее «французской Юдифью», с. 331.

А затем современный историк пытается разобраться, почему разные авторы СТОЛЬ УПОРНО настаивали на «похожести» Жанны на библейских персонажей – Есфирь, Иудифь, Дебору, Иавель (Иаиль). Предлагаемые туманные попытки объяснения-реконструкции, например, таковы: «Образ Деборы был хорошо знаком авторам XV в., писавшим о Жанне д’Арк. Начиная с 1429 г. они использовали его, дабы подчеркнуть активную роль девушки-пророка в противостоянии с врагами своей страны, а также справедливый характер войны, которую она