Где-то за моей спиною бьёт пулемет – это кто-то из наших. С той стороны отвечают сразу несколько стволов. Плохо!

У них не кончился задор, и ничего хорошего нам это не сулит. А вот злобы мы им существенно добавили, в проломе недвижно лежит чуть менее десятка нападающих. Теперь нас живыми брать не станут.

Бегом несусь назад, сумку с оставшейся миной пришлось бросить. По мне уже стали пристреливаться, и бегать взад-вперед с дополнительным грузом было бы неразумно. Ладно, три «клеймора» я всё-таки установил, теперь пройти тут без потерь – задача нереальная.

– Маркос!

Не отвечает.

Быстрый взгляд в его сторону – из-за камня торчит неестественно вывернутая нога в форменном берце. Так… ещё одним меньше. Кто же это его так?

– Сэр! – снова радист. – Помощь не придет – их связали боем при выходе с базы!

А вот это уже реально плохо. Значит, данное нападение не просто шальная выходка каких-то отморозков. Их прикрывают, выставили засаду против подхода к нам подкрепления.

– Крамер! Держать оборону!

И как надолго нас тут хватит?

Прошло ещё около двадцати минут, к лучшему не изменилось ничего, только стрелять со стороны противника стали чаще. Но где же помощь? Мы постоянно ведем огонь, уже подходят к концу прихваченные с собою боеприпасы – а враг все не унимается.

– Лоу! Связь с базой!

Хватаю микрофон.

– Здесь «Браво-3»! Нас сильно прижали, долго не продержимся! Несем потери, в строю около половины личного состава!

– Принял вас, «Браво-3», – рокочет в наушниках голос Вершбоу. – Как ваш транспорт? Вы можете самостоятельно прорваться?

– Транспорт уничтожен! Прорыв считаю маловероятным! Требуется поддержка с воздуха!

– Поднимаю вертолеты! Но им до вас лету около двадцати минут – и это в лучшем случае.

– Столько не продержимся…

Хрясь!

Меня отбрасывает в сторону разрывом, а над головою, противно визжа, проносятся осколки. Чуть-чуть наводчик не угадал… повезло!

Значит, минометы у нападавших есть. Или – уже есть. Помогли, так сказать, по-братски.

В моей руке зажат микрофон с обрывком провода. Рации конец, пробитая навылет, она валяется на земле, а оглушенный радист очумело трясет головой.

– Крамер! Отсюда надо уходить! Иначе здесь все перепашут минами!

Судя по силе взрыва, это крайне серьезное оружие – миномет калибра сто двадцать миллиметров. Никакое здешнее здание от такого снаряда не спасет – просто сложится, как картонное. Тут все домики и так достаточно хилые, вдобавок ещё и не совсем целые. И меньшего калибра им хватит за глаза.

Подскочивший солдат подхватывает с земли радиста. На секунду возникший из развалин мастер-сержант машет мне рукой, указывая дорогу.

Мы пробежали около пятидесяти метров, как внезапно, из-за угла дома вывернулось нам навстречу около десятка людей с оружием.

Грешным делом, я надеялся на то, что кто-нибудь из атаманов пришлет нам помогу. Ведь не может же быть так, чтобы моё руководство не дало бы им знать о произошедшем нападении на нас? А до казарм ближайшего отряда здесь не так уж и далеко – вполне могут успеть. И так думал не один я.

Поэтому, или по какой иной причине, мы не открыли огонь первыми. Надеялись на помощь? Может быть…

Автоматы противника ударили в упор, кто-то отчаянно закричал за моей спиной.

Рухнув на землю, Крамер выпустил пол-ленты прямо в набегавших людей. Стрелок он неплохой, а расстояние было совсем небольшим. И что бы ему не выстрелить первым?

С криками разбегаются в сторону наши противники. Не все – кое-кто так и остается лежать на песке.

– Вперед! Лоу, беги, если жизнь дорога!

Не знаю, кто нам ворожил сегодня? Бог или дьявол? Но для Всевышнего это как-то… словом, нас осталось четверо.

Я, Крамер, Лоу и Фергюссон. Где все остальные? Там… где ж ещё?

Относительно целым и даже не раненным, остался только мастер-сержант. Ему только щеку немного зацепило осколками.

Меня слегка задело в левую руку, так, вскользь прошло, только рукав разодрало очень даже не слабо. Два попадания в бронежилет – русская продукция своё высокое качество подтвердила. Кровавая рана на лбу – содрало всю кожу и Крамер сейчас бинтует мне голову. А это где? Да… черт его ведает, не всё ли теперь уже равно?

Лоу так до конца и не очухался, его сильно контузило взрывом.

Фергюссон, до этого раненый в плечо, получил ранение ещё и в ногу – самостоятельно идти не может. И как он только сюда-то добежал?

Сюда – это в развалины какого-то сарая. Крыши тут почти нет, да и стен всего три, вместо отсутствующей кто-то подвесил старую рыболовную сеть.

Связи нет.

Мой коммуникатор разбит, Лоу тоже ничем не может мне помочь – у него от разгрузочного жилета остались одни клочья. Рация, разбитая осколками, осталась на месте боя, коммуникатор же самого радиста попросту исчез, вместе с карманом на разгрузке. У Фергюссона тоже ничего не осталось, он даже и не может вспомнить, куда все оно делось.

А когда Крамер, присев на корточки, высыпает на землю горсть обломков, которые когда-то были его связной аппаратурой, вопросов ему никто не задает. А вот нашлемная камера у него уцелела – и даже не поцарапана! Бывает же! Мою срезало на месте последнего боя, у оставшихся тоже ничего нет. Впрочем, на шлеме у Фергюссона остался обломок крепления…

Самое же плохое то, что у нас практически не осталось вооружения. Винтовка Лоу валяется где-то около его радиостанции, пулемет мастер-сержанта, после того, как закончилась лента, улетел в ближайший куст. У Фергюссона один магазин, ещё меньше у Крамера. У меня два неполных магазина и штатная «Беретта-92». Мастер-сержант отдает свой пистолет нашему радисту.

– Джефф… Сколько у нас патронов?

– Меньше сотни, сэр. И к пистолетам около тридцати. Две гранаты есть, и в подствольнике у меня одна заряжена.

Пять минут боя. Это – если сильно повезёт, в чём я совсем не уверен.

Один полноценный боец – это я про Крамера.

Один более-менее целый (это я, если кто не понял) и двое условных.

Вот и всё… И как прикажете воевать с такими силами?

А придется… Отсидеться в этой развалине нам не дадут. Наверняка, уже осмотрено место боестолкновения, проверены тела погибших – и уже выдвинулись на наши поиски дозорные группы. Вот так! А быстро здесь меняются местами! Из охотников – в дичь!

И вся мощь нашей страны теперь совершенно бесполезна, нас попросту не найдут.

И кстати, неплохо было бы вообще прикинуть наши дальнейшие действия. Добраться отсюда до базы, даже при условии полнейшего безразличия со стороны местного населения, – задача далеко не тривиальная. Фергюссон идти не может и, стало быть, двое из нас должны его нести. Ладно, носилки мы как-нибудь попробуем изобразить. Сломаем где-нибудь пару деревяшек. Плохо, что плащ-палаток, как у русских, нет. Да и обычных пончо никто из нас с собой не имеет. Придется искать какие-то подручные средства. В крайнем случае можно использовать для этой цели обыкновенную штурмовую веревку, моток которой таскает с собой каждый солдат. Порежем ее на соответствующие отрезки, скрепим их между собой, изобразив подобие крупноячеистой рыболовной сети – и вполне можно будет тащить таким образом нашего раненого. Нести его придется, разумеется, мне и контуженому радисту. Превращать Крамера в носильщика, выводя таким образом нашу наиболее эффективную боевую единицу за штат, – глупость несусветная. Правда, непонятно, каким образом будет исполнять эти функции Лоу: он и сам-то на ногах еле держится. Но другого выхода все равно никакого нет. Тащить несколько километров раненого на плечах – проще уж здесь его пристрелить. Таким караваном мы и пятисот метров не пройдем. Не говоря уже о том, что как-то ещё надо будет преодолеть открытое пространство перед воротами базы. Когда расчищали оборонительный периметр, то в первую очередь озаботились тем, чтобы никто не мог скрытно подойти к нашему забору. Теперь, как выясняется, эта предосторожность имеет и другую сторону. Для того, чтобы просто подойти к воротам, нам надо пробежать по легко простреливаемой со всех сторон местности чуть больше километра. Причем по прямой бежать не получится: наши заботливые саперы понатыкали повсюду минных полей. Как обычных, так и управляемых. Схема их расположения никому из нас неизвестна. Да и не было в этом никакой необходимости, ибо заезжали и выезжали мы всегда по одному и тому же маршруту.