– Это я во всем виновата. – В глазах Марины появились слезы. – Вика, ты прости меня… Это Воропаев сделал меня такой… И вся эта история с изнасилованием. Они все – и Воропаев, и его мать, и следователь, и тот мужик в морге, эксперт, – все они посмеялись надо мной. И я всю свою ненависть к ним выплеснула в ту самую чашку с кофе… Ну, хочешь, я пойду и признаюсь во всем? Скажу, что там, на мельнице, была только я?

Она уже в который раз предлагала Вике пойти и признаться, но Вика закрывала ей рот рукой.

– Глупая. Зачем тебе садиться в тюрьму? Чего ради? Ты еще молода, у тебя еще вся жизнь впереди… – говорила и плакала. – И благодари бога за то, что Гончарова вышла замуж за Раттнера и уехала в Австрию… Если бы не это обстоятельство, уверена, нас бы искали…

Спокойная, доходная работа в дорогом бутике месяц за месяцем залечивала их душевные раны, нервы, усмиряла бессонницу. «Черный бархат» был магазин для избранных, для очень состоятельных женщин города. Иногда случалось и такое, что туда в течение дня не заходил ни один покупатель. Тщательно одетые, подкрашенные, вышколенные своей хозяйкой и предупредительные сверх всякой меры, подруги за месяцы скучной и однообразной работы выучились раскручивать богатых покупательниц сразу на несколько покупок: в ход шли заранее обдуманные и выверенные психологически точно фразы, заставляющие женские сердца трепетать при виде шифонового шарфика или яркой итальянской бижутерии и приобретать к выбранному ими платью или блузке целый ворох аксессуаров. Помимо фиксированной заработной платы, хозяйка бутика Галина Позднышева платила им еще и процент от выручки. Таким образом, им хватало денег не только на оплату жилья и еду, но и на развлечения, небольшие путешествия… Подруги никогда не расставались, продолжали снимать одну квартиру на двоих, словно не желая терять друг друга из виду. Романы, которые возникали не так часто и заканчивались, как правило, ничем, лишь на время разлучали подруг, при этом они испытывали постоянную потребность находиться вместе. Одно преступление на двоих, один страх на двоих продолжали их держать друг подле друга. Иногда, особенно в тоскливые ноябрьские вечера, они даже спать ложились вместе, прижимались друг к дружке и молча, дрожа от страха и невозможности сбросить с себя груз убийства, просматривали, закрыв глаза, все то, что произошло в тот роковой вечер на мельнице… А на следующий день, побледневшие от бессонной ночи, возвращались в реальную жизнь, открывали магазин и с улыбкой встречали покупательниц.

Появление Аллочки Гузановой внесло какое-то оживление в их жизнь. Галина Позднышева приняла ее на работу и поставила в отдел кожгалантереи. Выручка сразу поднялась: сумочки, портмоне, ремни и перчатки благодаря ослепительной улыбке и обаянию этой стройной молодой шатенки просто улетали с прилавков… Вика с Мариной, встретившие ее поначалу с недоверием и даже неприязнью, поскольку она обещала стать для их маленького, сросшегося коллектива хрестоматийной третьей лишней, очень скоро привыкли к ее присутствию и ненавязчивому, спокойному характеру и в те дни, когда она по болезни не выходила на работу, скучали без нее. А потом распознали в этой милой девушке бескорыстного, веселого и склонного к авантюрам человека. Проводить выходные вместе с Аллочкой Гузановой стало просто праздником. Она оказалась легка на подъем, умела пить, не напиваясь, никогда не старалась выделиться, чтобы на нее обратили внимание мужчины, и всегда точно знала, как себя вести, чтобы не отбить парня у подруги. Мужчин у нее и так всегда хватало. Иногда даже она уступала своих бойфрендов подружкам просто так, ради потехи, и никогда потом об этом не жалела… Она бы и Натана отдала, если бы тот не оказался настолько напористым, настойчивым и не был бы в нее влюблен до беспамятства…

Алла высветлила тот сумрачный мирок, в котором жили подруги, населила его уютными женскими посиделками, вечеринками, жаждущими развлечься красивыми мужчинами, разбавила в меру вином, заставляя таким образом девушек иногда забывать о своем прошлом и просто получать удовольствие от жизни. Ее неожиданный брак с Натаном и отъезд в Москву подруги восприняли как предательство и даже не сразу пришли в себя. И лишь потом стали откликаться на ее веселые письма и звонки… Алла уехала, но некоторые традиции и порядки, заведенные ею, остались и помогали подругам выживать, не погружаясь на самое дно депрессий.

– Мне должна позвонить одна девчонка из багетной мастерской, – вдруг вспомнила Марина, – она уходит в декретный отпуск, говорит, что может устроить нас с тобой и что она вроде бы даже разговаривала с хозяйкой… Я спросила ее, сколько они получают, – раза в два меньше, чем мы у Галки… Но это только первое время. Мастерская будет расширяться, соседнее помещение они хотят превратить в художественный салон, где станут выставлять картины на продажу…

– Что? Картины? – Вика не поверила своим ушам. – И ты сможешь весь день находиться среди картин и дышать запахом масляных красок? Ты готова вдохнуть в себя запах… мельницы?

– Жить-то как-то надо… Может, именно так и нужно поступить… клин клином вышибают, слышала когда-нибудь? Мы уже и так задолжали за квартиру, сама знаешь… Купили машину, это хорошо, я понимаю, но квартира в центре города нам сейчас не по карману…

– Это ты к чему?

– А к тому, что хозяйка этой мастерской готова сдавать нам одну из своих квартир, очень дешево…

– Да ты, я вижу, основательно подготовилась к уходу от Галины…

– Случайный разговор, две случайные вакансии, случайная квартира… В нашей жизни все зависит от случая, разве не так? Когда-то ты мне помогла, привела на мельницу, теперь моя очередь устроить тебя на работу…

– Багетная мастерская… надо же!

А спустя пару дней после этого разговора они уже работали в багетной мастерской и жили в более скромной, но очень уютной квартире в старинном доме на Вольской, в самом сердце города, и были очарованы своей новой хозяйкой – Марией Фильчагиной.

– Какие же мы дуры, – говорила Вика, впервые за годы, что прошли после смерти Романа Гончарова, испытавшая чувство, похожее на покой. – Надо было давно переехать из той квартиры, где нам снились кошмары, да и вообще почаще переезжать… Смена обстановки… новая работа… И на запах краски я уже не реагирую… Ты видела натюрморт с яблоками, который приносила вчера та художница, у которой все лицо в веснушках? Разве это натюрморт… Ты бы видела «Зимние яблоки» Романа…

Они стали выздоравливать.

Григорий был тенью Натана. И его приезд Алла восприняла как знак, что пора возвращаться в семью. И хотя ночь они провели в разных комнатах, Алла все же понимала, что рано или поздно они будут вместе, что это вопрос времени, и была готова к этому. Конечно, с Гришей ей никогда не будет так хорошо, как с Натаном, но душевный покой она обретет, и жизнь ее очень скоро наполнится новым смыслом. Гриша очень хорошо на нее действовал. Всегда. Даже когда она жила с Натаном. Она радовалась каждый раз, когда он появлялся в их доме. Знала, что нравится ему, но старалась не кокетничать, не дразнить его, хотя могла бы это себе легко позволить хотя бы ради развлечения. Гриша был такой же серьезный и основательный, как и его брат. А еще очень надежный, что также привлекало Аллу. Что же касалось любви, то сердце ее уже было открыто новому чувству, и здесь проявились дремавшие до этого времени практицизм, рационализм, страх одиночества и неистребимое жизнелюбие. Она была уверена, что полюбит Гришу, потому что не любить его невозможно.