И тут ирландец прервал тишину таким ужасающе громким рыком, что присутствующие в ужасе подпрыгнули. Он резко откинул голову и выкрикнул старинный боевой клич, по крайней мере, так показалось Пиппе.

Затем зашагал большими шагами, заложив руки за спину и чуть позванивая шпорами. Свою речь он произносил по-гаэльски, но так пылко и с такой убедительностью, что перевод явно не требовался. Интонациями он передал весь смысл сказанного. Он стоял во главе ирландского народа и правил им по праву.

Кто-то подле Пиппы нервно кашлянул. Она обернулась и увидела Яго, спрятавшегося в тени.

– Что он говорит? – одними губами произнесла девушка.

Айдан говорил с пафосом, иногда делая паузы и дополняя слова жестами. Казалось, он будет говорить вечно.

– Тебе не надо этого знать, – ответил шепотом Яго. – Но самое малое из того, что он говорит, может стоить ему смертного приговора.

– Да поможет ему Бог, – пробормотала Пиппа, вздрагивая при воспоминании о репликах стражников у входа во дворец.

Стоило Айдану прерваться, чтобы перевести дыхание, как стоявший справа от королевы лейб-гвардеец ударил алебардой о пол.

– Милорд, – произнес сэр Кристофер Хаттон. – Ее величество хотели бы, чтобы вы обращались к ней по-английски.

Пиппа замерла в ожидании реакции Айдана. Он посмотрел королеве прямо в глаза и поклонился.

– Ваше величество, – обратился он к Елизавете, – это великая честь для меня – обратиться к вам на вашем родном языке.

У Пиппы округлились глаза. Айдан О'Донахью явно произвел желаемый эффект на окружающих. Но вопрос оставался в том, подействовали ли его чары на королеву.

– Кроме того, будучи в Лондоне, – продолжал говорить Айдан, – я должен присутствовать на мессе в испанском посольстве. Это продиктовано тем, что я – О'Донахью Map, моя королева, и моя вера требует не меньшего уважения, чем ваша собственная.

– Понимаю, – произнесла Елизавета громким голосом. – Но, сударь, разве я когда-нибудь притесняла вас в вопросах веры?

Он ответил королеве улыбкой:

– Нет, в этом вопросе вы проявили чудеса терпимости. Я обращаюсь к вам по куда более неотложным вопросам, ваше величество.

Она наклонила голову, явно заинтригованная:

– Продолжайте.

– Мой народ бедствует. Мужчин вешают по измышленным причинам. Наши нивы преданы огню. Наших женщин насилуют.

– Ваш народ оказал открытое неповиновение присланным из Англии управителям, – заметила она.

– Но мы могли бы, сохранив самоуправление, отсылать вам, ваше величество, десятину, – парировал он в ответ на ее замечание. – В сложившихся же обстоятельствах вы не получите ничего, поскольку земли наши разорены благодаря усилиям лорд-констебля Броуни и всех остальных алчных властолюбцев. Если вы будете придерживаться избранного вами курса, то вам скоро не с кого будет требовать дань.

Подобно тому, как едва тлеющий огонек под натиском сильного порывистого ветра не гаснет, а разрастается в огромное пламя, вместе с нарастающей в ней яростью росла и телесная оболочка Елизаветы. Своей внутренней силой эта миниатюрная женщина вполне соответствовала огромному ирландцу.

– Вы закончили, мой лорд Кастелросс? – спросила она, взяв себя в руки.

– Ваше величество, я только начал, – ответил он.

– Если вы хотели поразить нас своим вызывающим пренебрежением, то в этом вы преуспели.

Пиппа склонила голову. В голосе королевы ей послышалось дребезжание.

– Только не это. Она в ярости, – прошептала она Яго.

– По этой причине мы хотели бы просить вас только об одной услуге, – продолжила Елизавета. – Услуга совсем небольшая. Но мы настоятельно просим.

– И что же это, ваше величество? – спросил Айдан.

– Мы бы хотели услышать от вас хотя бы один довод, почему мы не должны заковать вас в кандалы?

И тут Айдан О'Донахью сделал немыслимое! Он откинул голову и расхохотался, с той самой мрачной веселостью, как в день, когда Пиппа впервые встретила его. В нарушение всех приличий громовое эхо раскатилось по залу.

Глаза королевы заблестели еще ярче. Граф Лестерский наклонился и что-то просительно прошептал ей с мольбой, но она отмахнулась от него.

Наконец смех Айдана стих.

– Ваше величество, я отвечу на ваш вопрос. – Он показал рукой в сторону ирландских солдат. – Стоит вам скосить одну травинку, как на ее месте вырастают две. В Ирландии полно мужчин куда менее склонных к сотрудничеству с вами, чем я. Стоит вам только убрать меня, как кто-то из них не преминет сразу же занять мое место.

Наступила столь звенящая тишина, что Пиппа втянула голову в плечи, невольно приготовившись к бегству, ожидая, когда напряжение неминуемо прорвется. Айдан был обречен. Она читала его судьбу в глазах королевы, в мрачном перешептывании придворных, в озлобленных лицах стражников.

Неожиданно ее словно молнией озарило. Она рванулась вперед, пробиваясь сквозь ряды придворных и тяжелой ирландской пехоты.

– Дорогу, – кричала она, подражая интонациям мажордома, – дорогу!

Это было так неожиданно, что никто ей не препятствовал. Оказавшись между Алданом и королевой, она упала к подножию трона.

– Ваше величество, мне приходится настаивать, чтобы вы отпустили этого человека. Он кое-что обещал мне, но до сих пор не сдержал слова.

Пиппа предусмотрительно отступила назад так, чтобы сзади у нее оказался Макхарли, один из командиров войска Айдана.

– Видит Бог, – запричитала она, прижимая руки к щекам и бросаясь обратно, чтобы взглянуть на него. – Это же баран в волчьей шкуре.

Со стороны дам донеслось нервное хихиканье, приправленное мужскими шуточками из группы приближенных подле трона.

Она дернула Макхарли за мех.

– Да, я предпочитаю мужчин в мехах, – провозгласила она и уставилась, не моргая, на фатовскую шляпу заносчивого лорда Эссекса, который не понравился ей еще на маскараде в доме Дархей-мов. – Все-таки лучше, чем те, из кого торчат птичьи перья.

– Как вы смеете! – Эссекс покраснел от гнева. – Я вам сейчас покажу!

Пиппа бочком протиснулась к нему, уже вертела у него под носом его же собственным кошельком.

– Ах, сударь, вы это хотели показать? – дразнила она его. – Что это, милорд, отчего вы так покраснели? Клок волос вашей любовницы?

Остальные придворные грубо захохотали.

– Что все это означает?! – Возглас Елизаветы мгновенно оборвал их смех.

Пиппа повернулась лицом к королеве, вглядываясь в ее белое непроницаемое лицо и черные глаза, мечущие молнии.

– Ваше величество, я всего лишь ваша смиренная подданная, бродячая актриса на содержании у лорда Кастелросса. Если вы заточите его в кандалы, я останусь без работы. – Она подмигнула королеве. – Уверена, вы знаете, какая опасность заключена в праздности женщины. Ведь меня начнут посещать умные мысли. И что тогда придется делать мужчинам?