я не сомневаюсь. А вот Артем соглашался лишь на охрану дома и может отказаться.

— Похоже, отменяется мой выходной? — прервал молчание ирландец.

— Похоже так, — кивнул я согласно. — Артем. Есть одно дельце. Опасное. Хочу твоей помощи попросить.

Выслушав меня, парень глубоко задумался.

— Чего тушуешься? — хлопнул его по плечу Роб. — У тебя есть реальный шанс на законных основаниях прищепить хвост сасанахам. Тут и думать нечего!

Не знаю, это ли подействовало на Артема, или какой другой повод, но он все же согласился.

— С чего начнем? — когда мы вооружились и вышли из дома, спросил Роб.

Я огляделся. Контрразведчика нигде видно не было. Интересно, так и должно быть, или он искусно прячется? Мысленно плюнув на него, я все же ответил ирландцу.

— Начнем по списку. Приходим к тем скупщикам, которых ты недавно обходил, и задаем им вопросы. В лоб.

— Какие?

— А простые. Что они знают о смерти моего предшественника и как связаны с англичанами. Пошли.

Первых двух скупщиков мы прошли быстро. Благодаря ментальной магии и обширной практики в полиции по ее применению, я легко понимал — врут мне или нет. И хоть скупкой купцы занимались, правда яростно отвергая этот факт, когда я представлялся не только по имени, но и показывал свой документ о работе в жандармерии. Но вот про моих предшественников ничего они не знали. А с англичанами работал лишь один и то покупая у тех ткань для своего ателье.

Третий уже порадовал хотя бы тем, что помнил, как два года назад к нему заходил молодой человек и интересовался продажей намытого золота. Но тогда купец не смог ему сказать ничего конкретного, а позже ему уже шепнули, что это жандарм, и дел с ним он больше не вел. Кто шепнул? Да друзья-приятели.

— Мы вот тебе сейчас по-дружески револьверчик сюда приставим, — осклабился Роб, придвигая оружие к виску скупщика. — И так же по-дружески шепнем чего-нибудь. Прямо в голову, когда там проходик появится. Чтобы дошло побыстрее.

— Да не помню я уже, кто шепнул! — взвизгнул от испуга скупщик. — Правда не помню! Может и нет уже в городе того человека.

Тут он не врал. Даже удивительно, что с такой памятью вообще о моем предшественнике вспомнил. Покачав головой Робу, я развернулся и покинул лавку скупщика.

Похоже шороху мы уже навели, потому что когда пришли к четвертому по списку скупщику, тот говорить с нами наотрез отказался. Да еще и позвал несколько разнорабочих, что у него товары перетаскивали на складе, и приказал им отогнать нас от своей лавки. А те не робкого десятка оказались и на угрозы Роба револьвером не повелись, да еще и отобрать его вздумали. Пришлось мне магией да кулаками поработать. Причем старался не калечить работяг — те не от хорошей жизни на этого барыгу согласились батрачить, но бока помял им знатно. Только когда Артем выстрелил в воздух, те наконец поверили, что моя бумага жандарма — настоящая. Что поделать, грамотных среди них не оказалось, а скупщик на диво убедительно им в уши напел, что я разбойник, и меня отвадить надо. Однако когда я наконец добрался до самого купца, тот оказался «пустышкой». По моему делу ничего не знал, лишь с англичанами тайно опиум в город провозил, который из Китая шел. Вот потому так и среагировал на мое появление.

— Роб, кто по твоему мнению точно может ответить на мои вопросы? — спросил я ирландца, когда мы покинули полицейский участок.

В него мы зашли не просто так — оставлять продажу опиума без внимания я не собирался. Вот и сдал барыгу полиции. Еще и чистосердечное признание удалось из того выбить. В буквальном смысле, но тут я в его виновности не сомневался.

— Да есть один, — замялся Роб. — Но не хочу я к нему идти!

— Уж не тот ли это купец, что тебя чуть два раза не обманул?

— Он, шельмец, — понурился ирландец. — Но я уверен, мимо этого прохвоста они не могли пройти. И тот точно хоть немного, но знает, кому ваши коллеги могли дорожку перебежать.

— А сам он не мог их «заказать»?

— Не, — покачал головой Роб. — Он прохвост, но таким не промышляет. А вот подставить может легко.

— Учтем. Веди к нему.

Мне надоело бегать по городу без конкретного результата, а опасения Роба я посчитал преувеличенными. Мужик он простой, такого обвести вокруг пальца — особого ума не надо. Зато ирландец честный человек. И верный, за что я его и ценю.

Феофан Семипальцев вел дела в основном сидя в отстроенной для него лавке на краю рынка. На первый взгляд — небольшое сооружение десяти метров в ширину и в два этажа высотой. Деревянное. Дверь обычная, дубовая, без всяких вывесок.

— Тут у него приемная, — пояснял Роб, дергая за кольцо в двери. — Заходите, Григорий Мстиславович.

За дверью оказалась лишь одна комната с лестницей на второй этаж у дальней стены. Прямо напротив двери в паре метров от нее стоял широченный во всю комнату стол, за которым сидел дородный бородатый мужик и что-то подсчитывал, используя деревянные счеты. Костяшки счетов отстукивали быстрый ритм, перекидываемые из стороны в сторону мясистым пальцем мужика.

— О! Роб, рад тебя видеть! — расплылся в широкой улыбке мужик, отложив счеты в сторону. — Кого это ты привел ко мне? Представишь нас?

— Григорий Мстиславович Бологовский, — представился я сам, выйдя вперед. — Жандарм.

— Феофан Федорович Семипальцев. Купец, — в тон мне кивнул купчина. — Наслышан о вас. А сегодня прямо-таки шум на весь рынок стоит. Уже захаживали, предупреждали, что меня не обойдете своим вниманием.

— Тогда может знаете и какие вопросы я задам? — спросил я, активируя свою магию для проверки эмоций купца.

Тот был абсолютно спокоен и дружелюбен. Даже удивительно.

— Конечно знаю. И готов на них ответить и помочь, в меру своих сил. Берите стул, присаживайтесь, — махнул рукой на стоящий слева от двери стул Семипальцев.

Что интересно, эмоции у него не поменялись. Спокойное радушие и уверенность в себе. Такие чувства обычно испытывают люди, уверенные, что за ними вины нет и не собирающиеся лгать. Надо же. Такой самоконтроль или и правда все рассказать готов? А что он тогда знает?

— Я слушаю вас, — усевшись напротив купца, предложил я Феофану начать рассказ.

— Ваши коллеги два года назад заходили ко мне. Я к тому моменту конечно уже знал, где они служат.

— Конечно? — зацепился я за его оговорку.

— Григорий Мстиславович, — с усмешкой покачал головой Семипальцев. — Ну разве хороший купец может о ком-то не знать? Тем более в таком небольшом городке, как наш Ново-Архангельск? А я смею считать хороший купец. Так вот. О том, кто они и что ищут, когда они пришли, я уже знал. И посоветовал им отправиться в Новоперекоп.

— Зачем? — не удержался и перебил я купца.

— Потому что золото, где бы его здесь не скупили, все равно отправится потом пароходом через океан. А ближайший порт в Новоперекопе, — как несмышленышу пояснил мне купец. — Они моему совету последовали, только назад вернуться не смогли.

— Вы знаете, кто их убил?

— Да.

— Это были вы?

— Нет, — и снова не врет! Во всяком случае, внутри у него ничего не дрогнуло.

— Тогда ответьте, кто это сделал?

— Да мало ли здесь разбойников, которые могли такое сотворить, — пожал он плечами. — Но самое интересное, что люди, из-за которых возникла вся эта ситуация, не надолго пережили ваших коллег. Идиотов не кто не любит, а жадных идиотов тем более.

— Но ведь не сами по себе они решились напасть на жандармов? Кто им поручил это дело?

— Тут у меня есть лишь догадки, — развел руками Феофан.

— Вы же хороший купец. Сами недавно говорили. Хороший купец знает всё обо всех.

— Уели, — добродушно усмехнулся Семипальцев. — Но догадки свои я вам говорить не буду. На то они и догадки, что всегда остается шанс, что они не верны. Однако кое-что сказать вам могу.

Я подобрался, готовясь внимательно выслушать и главное — почувствовать, не соврут ли мне именно сейчас.

— Есть возле сталелитейной мануфактуры на окраине города один доходный дом. Даже не дом, так — ночлежка. Но цены там низкие, от чего и разного люда, готового за мелкую монету на любую работу, там полно. Частенько эти люди пропадают навсегда, а у кого-то появляются бесплатные работники, а вследствие чего и золото.

— Значит, в деле замешан хозяин ночлежки, — пробормотал я себе под нос.

Но Семипальцев меня услышал.

— Нет, ночлежка принадлежит доброму купцу. Я его знаю, он даже торговаться не будет, если видит, что человек гол как сокол. От того и цена в его доходном доме самая низкая. Тут скорее благотворительность