Голова титана обреченно поникла, он не смог ничего ответить.

С веселой улыбкой Голгрин вышел из палаты, миновавскучающего громилу. Чуть поодаль ждал слуга.

— Кии ут и`Доннаги?

Великий Лорд игнорировал вопрос — теперь ему было ни к чемувидеть Доннага. Главное дело сделано, титаны не предадут и не ударят в спину,когда он отлучится. Что касается Даурота, его подчиненный напомнит предводителютитанов, как нужно себя вести. У людоедов мог быть только один властелин —Голгрин.

— Ниа и ф`хан и Титани, — пробормотал Нагрок, поглаживаякинжал.

Голгрин кивнул — настанет время, когда все враги умрут, носейчас их выгодней держать в узде. Слишком много планов строил Великий Лорд на будущее.Титаны смогут сыграть нужную роль... О, они будут верно служить, если хотятсохранить свои прекрасные лица и магическую силу, а если нет... То не получатэликсира и увянут так быстро, что сами станут умолять Голгрина убить их...

Чтобы разместить всех мятежников, с кораблей потребовалосьвыбросить много товаров. Погрузка заняла весь следующий день, и теперь надобыло срочно отплывать — риск быть обнаруженными возрастал с каждым часом.

— Мы возьмем курс на северо-восток, — прохрипела капитанТинза. — Все, кто захочет присоединиться к нам, будут ждать в безопасном месте,у Картая, где смогут подготовиться к броску через океан.

Такой курс означал длинный маршрут в обход Митаса и Котаса,лежащих так дразняще близко. Ботанос буквально читал мысли Фароса: «Если мысунемся в имперские воды такими перегруженными, то окажемся прекрасной мишенью.Нам нужны еще суда...»

Предводитель мятежников неохотно кивнул:

— Ботанос, проследи, чтобы все исполнили как можно быстрее.

— Уже почти закончили, милорд!

Корабли повстанцев оставили берега Керна под покровом ночи.Имперцы все еще патрулировали окрестные воды, и мятежники не могли позволитьсебе ввязываться в драку или провоцировать погоню.

Тяжелые тучи затянули небо, погода ухудшалась с каждой милейпути к острову Картай. Только два раза за день проглянуло солнце, молнии, непереставая, змеились в небе, а волны вздымались все выше и выше. Ветер ревел,грозя скинуть за борт неосторожного моряка или порвать паруса, но мятежникиспешили, у них не было выбора.

Фарос не мог уснуть, спрашивая себя при каждой вспышкемолнии или раскате грома, не сгущается ли над ним темная магия Храма. Онворочался на койке, безуспешно пытаясь задремать — именно такминотавры-пассажиры коротали время пути, — однако вскоре не выдержал и поднялсяна палубу.

Команда упорно трудилась, стараясь удержать «ДраконийГребень» на курсе. Первый помощник выкрикивал оглушительные команды, и Фароссвоим появлением мог только помешать. Он отошел к левому борту и, ухватившисьза фальшборт, следил за штормом. Брызги обдавали предводителя повстанцев сголовы до ног, а он все никак не мог понять, естественна нагоняющая их буря илипослана верховной жрицей.

Фарос, вытащив меч, изучал магический камень на рукояти —клинок явно жил собственной жизнью, представляясь артефактом гораздо загадочнейкольца. За исключением иллюзии с магори он ни разу не подвел хозяина... Хотя итам лезвие пыталось предупредить Фароса.

Минотавр очень устал — суровая судьба наносила слишкомчастые удары. Если бы был способ бежать и скрыться, он непременновоспользовался бы им. Фарос знал о шепотах за спиной — мятежники шли за ним,хотя некоторые подвергали сомнению его здравомыслие и осуждали жестокиерешения.

Фарос впился взглядом в магический клинок и повернулся кревущим волнам.

— Ты слышишь, Саргоннас?! — крикнул он. — Я бы судовольствием отдал этот меч и все остальное... если бы смог обрести мир испокойствие... если бы...

«Мир... — Эти слова неожиданно зазвучали вокруг минотавра. —Спасение и мир...»

Фарос вытаращил глаза.

«Покой в море... — продолжал шептать голос. — Море предковвсех минотавров... Сколько твоих братьев обрело покой в мягких глубинах...Сколько ответило на вечный зов волн...»

Теперь рев воды звучал как колыбельная... Мягкая темнотаманила его... Не будет больше кошмаров, можно крепко уснуть и не просыпаться...

Как загипнотизированный, Фарос медленно пошел вдольфальшборта туда, где он становился ниже. Судно резко качнулось, но меч вонзилсяв древесину и, изогнувшись, удержал вес минотавра.

«В океане нет врагов, только сладкое счастье и забвение...»

Из воды на Фароса смотрела семья и потерянные друзья, маняприсоединиться к себе.

«Отбрось меч и приди к нам...»

И тут ослепительная молния распорола небо рядом с «ДраконьимГребнем». Камень в эфесе отразил белый свет и ослепил Фароса.

Минотавр растерянно моргнул и нахмурился. Он ощутил, какнечто злобное подталкивает его к морской бездне. Желание прыгнуть в водубесследно исчезло. С бешеным ревом Фарос развернулся на месте и рубанул клинкомпустоту...

...Дикий крик, от которого едва не лопнули перепонки, сотрясвоздух. Жуткая фигура появилась из воздуха перед минотавром — с черепа,распахнувшего пасть и сверкающего огненными глазами, лохмотьями свисала гнилаяплоть, под разорванным черным плащом извивались внутренности, готовые в любоймомент вывалиться на палубу. От призрака расходились волны зловония — мечФароса не причинил вреда туманным костям, но разрезал плащ, обволакивающийчудовище на манер кокона. Куски ткани тянулись к минотавру, как щупальцаспрута.

Фарос полоснул еще раз, отрубая ближайший отросток, азловещий фантом, словно надуваясь ветром, начал увеличиваться в размерах. Частьотрубленного плаща бессильно потрепыхалась, а потом метнулась к хозяину и вновьприросла.

— Назад! — крикнул предводитель мятежников. — Или убедишься,что мертвые могут умереть снова!

Щупальце плаща метнулось к принайтованным бочкам на палубе,как змея, и в одно мгновение развязало узлы каната. Бочки дрогнули и покатилисьна Фароса.

Он отпрыгнул от первой, но вторая ударила его по ноге,повалив на палубу. Третья и четвертая придавили сверху, на миг лишив Фаросаспособности двигаться, и он едва не выпустил клинок из рук. Задыхаясь, минотаврвскочил на ноги, как раз вовремя, чтобы избежать пятого бочонка.