Их встретил придворный слуга, который, как и Великий Лорд,спиливал клыки. Его грива была вымыта, а одежда вычищена, делая людоеда большепохожим на жителя Крена, чем Блотена.

— Хирук итжерош ут Кир и’Голгрини? — низко поклонился слуга,затянув бесконечное перечисление имен и титулов, пока Великий Лорд не прервалформальности ленивым взмахом руки.

Придворный еще раз поклонился и указал на зал аудиенцийВождя Доннага.

— Колот и Доннарин ит! — произнес Голгрин, уставившись напустую стену, где виднелись следы былых украшений. Пол и потолок дворца ужеуспели отделать серебром. — Кожиа! — Людоед указал на узкий коридор, ведущийнаправо мимо зала аудиенций. — Мера и Даурорин ут!

Слуга нахмурился, но ничего не ответил. Голгрин мрачнопосмотрел на него — тот был намного выше и выглядел более грозно, чем ВеликийЛорд, но не смог выдержать взгляда.

— Мера и Даурорин... ке, — пробормотал он и нерешительноповел гостей по коридору.

Эта часть дворца была плохо освещена и становилась темней скаждым шагом. Факелы едва горели, сухо потрескивая, словно борясь за глотоксвежего воздуха. Нагрок почти обнажил меч, но Голгрин продолжал легко шагатьвперед. Слуга, наоборот, становился все беспокойней, постоянно оглядываясь наВеликого Лорда.

Наконец, уже в полном мраке, они подошли к маленькойбронзовой двери. Перед ней стоял свирепый людоед, закованный в броню с головыдо ног. Его глаза злобно сверкали, под кольчугой перекатывались огромные мышцы.

— Хажа, — заговорил слуга. — Хажа и’Голгрини ут мера иДаурорин ут.

Страж прищурился, но остался недвижим.

— Хажа! — настойчиво повторил придворный.— Хажа и’Голгриниут мера и Даурорин ут!

Нагрок тихо зарычал, но тут Голгрин вышел вперед ипристально посмотрел на великана. Чудовищный страж неожиданно шумно задышал имедленно отошел в сторону. Быстро прошмыгнув перед Великим Лордом, слугаприкоснулся пальцем к центру двери.

С протяжным скрипом створки распахнулись — придворныйнемедленно отступил, жестом показывая гостям, что те могут войти сами. Нагрокусмехнулся такой трусости и последовал за хозяином.

Не успели они сделать и двух шагов, как голос из темнотыпропел одно музыкальное слово, и дверь позади с грохотом захлопнулась. Изящнаятень скользнула к ним — Нагрок сплюнул и отшвырнул бараки ударом ноги. Боеваяящерица отлетела во тьму, отчаянно шипя.

Снова послышался музыкальный голос.

— Жуа ифнереф! — рявкнул в ответ Голгрин.

В тоне неведомого хозяина теперь зазвучали угрожающие ноты.

— Ты говоришь на языке древних не лучше, чем я, — фыркнулГолгрин. — Если хочешь продолжать играть, давай перейдем на всеобщий. Выбирай.

Голос произнес слово, и палата осветилась, открыв гостямстранное создание, не похожее на Голгрина или Нагрока... да и вообще ни на когоне похожее.

Это существо возвышалось над ними на добрых пятнадцатьфутов, а удивительная синяя кожа блестела, как драгоценный камень. Если вГолгрине можно было угадать эльфийскую кровь, то в гиганте жила кровь древних —настолько прекрасным казалось его лицо. Даже эльфы не были так совершенны —каждый мускул на лице дышал благородством, а золотые глаза горели огромнойвнутренней силой.

Он смотрел на вновь прибывших с полуулыбкой, перебираяскладки длинной роскошной мантии, окончательно делаясь похожим на древнегоБога. Такие же, как он, были вытканы на наружных гобеленах дворца, его фигура,казалось, могла сокрушить всех вокруг... кроме Великого Лорда и его ближайшегоофицера.

— Как пожелаешь, — произнес гигант на изящном всеобщем,указывая рукой с тонкими пальцами в сторону дверей. — Хотя можем продолжить и взале для аудиенций. Там больше удобств.

Голгрин понимающе усмехнулся:

— У меня нет никакого желания разговаривать с Доннагом. Ондавно знает свое место. А вот титанов есть о чем спросить. Выучили ли они урокДоннага, который улыбается мне, хлопает по спине и пьет как с родным братом, апотом в тишине проклинает меня, но повинуется?

Титан оскалился, обнажив вместо прекрасных ровных зубов дваострых ряда клыков, которым позавидовала бы любая акула.

— Мы... все очень хорошо понимаем, Великий Лорд. Рука ведьмыи твое положение вынуждают нас... предательства не будет...

— Даже со стороны Даурота?

Титан сморщился:

— Даурота сейчас нет, а я бы предпочел не отвечать занего... — Пока он говорил, за его спиной раздался жалобный стон. Сверкающаяфигура взмахнула рукой, на миг ставшей оранжевой, и стон немедленно смолк.

— В Амбеоне множество эльфов, — заметил Голгрин, намеренноиспользуя минотаврское название как дополнительный стимул. — А в Блотене ихсовсем не осталось, да... Даурот даже сейчас в поисках, но все напрасно... —Людоед следил за выражением лица титана. — Очень жалко... опять Даурот вернетсяс пустыми руками... И где потом брать здоровых, сильных эльфов...

Титан молча скалился, хотя его руки подрагивали от гнева.

— В Амбеоне есть не только эльфы, но и редкие растения,травы... вещицы... А как трудно собрать все необходимое вовремя!

Едва не теряя контроль над собой, титан медленно опустилсяна колени.

— Даурот просто искал путь нашего спасения! Мы не будемсражаться против тебя, Гайвир!

Великий Лорд щелкнул пальцами и указал туда, откуда недавнораздался стон. Нагрок выхватил кинжал и бросился в тень — и немедленно тонкийголос испуганно завопил на эльфийском. Титан попытался было встать, но подразъяренным взглядом Голгрина вновь склонился:

— Это придумал Даурот, а не я! Я был послушен!

— Безумный Даурот здесь ни при чем. Ты наказан за плохуюпамять. Я — Голгрин... Голгрин!

В тени раздался резкий хрип, и жалобный эльфийский голособорвался. Секунду спустя появился довольный Нагрок, вытирая кровь с кинжала.

— Эликсир еще не был закончен! — взвыл синий гигант, так ине решаясь встать.

— Зато память станет лучше.

— А где я найду другого?

Голгрин рассмеялся, обнажив клыки:

— Спроси у Даурота.

— Но...

— Больше я не стану предупреждать — или повинуйтесь, илибудете страдать.