Блэйк бросил на меня взгляд, в котором мелькнула насмешка. Я пожалела, что не солгала.

– Но очень люблю живопись, – торопливо добавила я. – Просто не очень много знаю о ней.

– Полагаю, именно поэтому вы были так благосклонны к моим наброскам.

– Вовсе нет! – воскликнула я, стараясь не покраснеть. – Ваши рисунки замечательные. Особенно карты. В них, кстати, я разбираюсь неплохо. А ваш дядя тоже рисовал карты, как и вы?

Блэйк помешал кофе.

– Увы, я ничего об этом не знаю.

– Жаль, – промолвила я, изобразив разочарование. Мы оба отпили из чашек по глотку и долго молчали.

– А вы, значит, любите карты, – наконец произнес Блэйк.

– Разумеется! Карта – полезная вещь для моряка.

– А также для любого путешественника.

Блэйк улыбнулся мне, и я, не удержавшись, ответила ему тем же.

– Так вы не только художник? Хотите пойти по стопам Ливингстона?

– И отправиться в Африку? Нет. На Гавайях столько тайн, что хватит на десятерых Ливингстонов. По крайней мере, на данный момент, – сказал Блэйк Харт, и глаза его потемнели.

Это заставило меня снова занервничать. Дрожащей рукой я взяла чашку, и она тоненько зазвенела о блюдце.

– На данный момент? Времена быстро меняются?

– Именно по этой причине я стараюсь зафиксировать на бумаге все, что вижу. Многое просто исчезает.

Я удивленно посмотрела на него. Руки мои перестали дрожать.

– Я тоже это заметила.

– Правда? – Блэйк внимательно вгляделся в мое лицо. – Во время своих путешествий вы, наверное, наблюдали многое, мисс Сонг. Но я, хотя не видел ничего, кроме того, что меня окружает здесь, могу вам сказать со всей ответственностью, что этот остров – уникальное место. А все, что уникально, заслуживает того, чтобы это сохранить.

Я посмотрела Блэйку в лицо, и все планы по поводу проведения разведки вылетели у меня из головы. Да и что я могла выяснить, если, попав на остров, занималась бог знаем чем вместо того, чтобы пытаться раздобыть какую-то информацию о проклятой карте? Помешав кофейную гущу в своей чашке, я сказала:

– К сожалению, мне никогда не удается пробыть в одном и том же месте достаточно долго, чтобы узнать его секреты.

Блэйк Харт откинулся на спинку стула, а затем кивнул, словно приняв какое-то решение, и произнес:

– Допивайте кофе и пойдемте со мной.

Я отодвинула чашку. Мы оба встали.

– Куда же мы пойдем? – спросила я, следуя за ним к двери.

– Мисс Сонг, – сказал Блэйк, – я собираюсь показать вам вашу страну. Вы умеете ездить верхом?

В ту же секунду лошадь Харта показалась мне более опасным животным, чем час назад.

– Не знаю.

– Не бойтесь, – улыбнулся Блэйк. – Эту кобылку зовут Пиликия. Она очень добрая и смирная.

– А имя Пиликия что-нибудь означает?

– Да. Неприятности. Но не те, которые может причинить нам она сама, а те, в какие мы можем впутаться.

Замолчав, Блэйк принялся осматривать седло. Оно было ковбойского типа, с высокой лукой, большими стременами и кожаными щитками, защищающими голени всадника от веток густого кустарника. Он с сомнением окинул взглядом меня, точнее, мою юбку.

– Вы уверены, что вам будет комфортно в седле? Если хотите, мы можем пойти пешком.

– Нет, – решительно заявила я. – Дальше мы поедем верхом.

Блэйк Харт опустился на одно колено и подставил мне сцепленные ладони. Я поставила на них ногу и забралась в седло, но села в него по-дамски – свесив обе ноги на левую сторону. На мгновение у меня закружилась голова, поскольку я оказалась гораздо дальше от земли, чем ожидала. Однако в следующий момент на лошадь взгромоздился позади меня Блэйк и придержал меня за талию.

– Что бы вы хотели увидеть больше всего? – спросил он.

– Нечто такое, чего не увижу больше нигде, – ответила я, немного подумав.

Блэйк посмотрел на солнце, которое стояло в зените.

– Хорошо, – кивнул он. – Но времени у нас в обрез.

Блэйк слегка ударил каблуками по бокам Пиликии, и мы двинулись по улицам города. Мне потребовалось несколько минут, чтобы привыкнуть к мерному колыханию лошадиной спины, которое было совсем не похожим на покачивание под ногами палубы корабля. Блэйк показывал мне местные достопримечательности – почту на улице Камехамеха, покрытую травой площадь, где король давал бесплатные концерты в те ночи, когда на небе сияла полная луна.

– Монарх даже возродил хулу-хулу, – рассказывал он. – Местные жители танцуют ее прямо здесь, на траве, а священники при виде этого зрелища отводят взгляд в сторону.

Блэйк говорил мне в самое ухо, словно сообщал какой-то секрет. Я уловила в его голосе нотки сдерживаемого смеха.

– Что значит – возродил?

– До прихода к власти Калакуа многие годы этот танец был запрещен.

– Прежним правителям он казался безнравственным?

– Скорее его считали бесстыдным иностранцы. Они видели в нем нечто непристойное. Между тем хула-хула – своеобразная история, рассказываемая посредством танца. Но приезжим этого не объяснишь.

– Вероятно, вы восхищаетесь королем?

– А вас это удивляет?

Я закусила губу. Раньше я была уверена, что мистер Д. специально подослал ко мне Харта, но теперь засомневалась. Может, наш разговор с Хартом действительно являлся ловушкой или мои подозрения были просто паранойей.

– У него есть свои недостатки, – продолжил Блэйк. – Но любовь к культуре своего народа я отношу к его достоинствам.

По мере того как мы продвигались к югу по Кинг-стрит, все явственнее слышались рыдания профессиональных плакальщиц, напоминавшие крики чаек. От запаха множества свежих цветов, который накрыл нас невидимой волной, у меня начала кружиться голова.

– А вот и дворец Иолани, – произнес Блэйк.

– Я догадалась.

Широкие окна здания были занавешены черной материей. Королевский дворец представлял собой внушительное двухэтажное строение с высокими потолками и четырьмя угловыми башнями, соединенными широкими верандами с колоннами.

– Дворец выглядит по-европейски, – заметила я.

– Перед тем как началось строительство Иолани, король совершил путешествие по Европе. Иностранцы ожидали, что королевский дворец будет жалкой лачугой, поэтому денег на строительство монарх не пожалел. Королевская резиденция должна была располагаться вон там. – Блэйк указал на более скромное, но очень красивое здание на противоположной стороне улицы. – Это Али-Иолани. Но потом король решил, что там разместится правительство.

– Ясно. – Я облизнула губы – во рту у меня пересохло. – И там же казна и все прочее?