В общем, случай был классический: не было счастья, да несчастье помогло. Тем не менее мертвые зоны, откуда обратные ходы не открывались ни при каких обстоятельствах, существовали и в Центруме. И в одном из таких мест Харитмы устроили посольство хитроумные клондальцы. Надо полагать – отнюдь не случайно, а затем, чтобы гости из миров-лепестков, которым неизбежно предстояло появляться в стенах посольства, не могли безнаказанно улизнуть домой. Вполне в духе высокой дипломатии: твердить о доверии и сотрудничестве, но не забывать о запорах на клетке.

Утром сад, посреди которого стояло клондальское посольство, казался еще краше вчерашнего, тем более что вчера Костя не больно-то и оглядывался – жандармы и наручники ввергли его в некое подобие ступора, когда не веришь, что происходящее действительно происходит, и действительно с тобой, а не с кем-нибудь еще. Но со вчерашнего дня Костю попустило, поэтому он с энтузиазмом озирался. Сад вокруг особнячка был ухоженный и в самом деле красивый, с клумбами, ручейками, беседками и лавочками; при этом старых и довольно толстых деревьев было неожиданно много, они давали спасительную для здешнего климата тень, и все это в совокупности производило впечатление райского места.

Но долго глазеть и любоваться не получилось – дорожка от входа в здание к калитке была не очень длинна.

У входа, естественно, дежурили два сотрудника. Один из них придерживал калитку в открытом состоянии, второй навытяжку стоял у караулки. Снаружи, напротив калитки, дожидался большой самоходный экипаж, до отвращения похожий на карету, только без лошадей. Он и отделан был в том же стиле, вычурно, с позолотой и прочими излишествами и, вероятно, по местным меркам выглядел богато, но у Кости вызвал лишь приступ неудержимого веселья.

Это не укрылось от внимания Фертье.

– Допотопная машинерия, да? – усмехнулся он Косте.

– Ну… С точки зрения жителя Маранга действительно выглядит… старомодно. – Костя изо всех сил старался соблюдать политес и не обижать аборигенов Центрума.

– В Джавале таких не много, можете мне поверить. Да и в других странах тоже. Разве что в Сургане автомобили успели распространиться в приличном количестве, но там они унылые и однотипные, без излишеств. И к тому же не продаются в частные руки. А это – это же произведение искусства, разве нет?

– Увы, я не ценитель, – вздохнул Костя. – Простите.

Фертье величаво обернулся – охранник как раз запирал калитку. Советник что-то быстро и неразборчиво сказал ему, и тот, выпрямившись, ответил:

– Конечно, господин советник!

– Прошу, – пригласил Фертье, указывая на экипаж. Один из сопровождающих молодцов уже отворил дверцу и замер, ожидая, пока все рассядутся. Костя успел рассмотреть, что водитель сидит в отдельной кабинке впереди, только и всего.

Внутри экипаж еще больше напоминал карету, только бар был устроен не между сиденьями, а по центру, в виде круглого столика со сдвигающейся крышкой, да и сиденья для пассажиров тоже располагались полукругом. Когда все расселись и дверца захлопнулась, оказалось, что на ней в свою очередь имеется откидное сиденьице, как в коридоре купейных вагонов. Клондалец, придерживавший дверцу при посадке, на него и уселся.

Фертье немедленно полез в бар за сигарой, а автомобиль тем временем тронулся.

Оказался он неторопливым и тряским, хотя и не до такой степени, как вчерашний рыдван начальника жандармерии. А вот в окно глядеть получалось плохо: Костя сидел на заднем сиденье ближе к выходу, слева от Фертье. До правого окна было далековато, а ближнее левое заслонял сидящий на откидном сиденье клондалец. Двигатель шипел и чихал; какое жуткое зелье он использовал в качестве топлива, Костя боялся даже предположить.

Напротив откровенно дремал Дима, откинувшись на спинку. Автоматик свой серебристый он сегодня повесил под пустынку – видимо, чтобы зря не мозолил глаза клондальцам. Даже в полудреме Дима придерживал рукой стоящий у бедра рюкзачок.

«Всегда начеку», – подумал Костя с легкой завистью.

Сам он так не умел. Мог проснуться от малейшего шума невдалеке, но мог и бессовестно дрыхнуть, когда буквально над головой довольно громко пьянствуют друзья – такое уже бывало, и не однажды. И заранее поручиться за своевременное пробуждение Костя бы не рискнул. Он и на будильник, бывало, не реагировал, из-за чего опаздывал на работу и злил шефа, и в конце концов чаша терпения у того переполнилась.

«А ведь не проспи я в тот день на работу, я бы не столкнулся в ‟Разбойнике” с Виорелом и не попал бы в Центрум, – осознал вдруг Костя. – Смешно: проспал, вылетел с работы и ушел носильщиком в чужой мир…»

Клондальцы с утра были малоразговорчивы. Фертье дымил сигарой и задумчиво глядел за окно. Ребята-атлеты вообще не страдали говорливостью, да и не предполагала их служба болтовню без команды, потому что эта публика, не надо быть пророком, силовое звено посольства, оперативники, а заодно и охрана высокопоставленных лиц. Они и сидят так, что клондалец, загораживающий Косте вид из окна, в любой момент может на Костю навалиться, а двое других с двух сторон без труда блокируют Диму. Еще и четвертый есть снаружи, с водителем сидит. Да и водители в дипломатических миссиях обычно не лишены многих полезных оперативных навыков…

Минут через сорок Костя начал подозревать, что экипаж едет той же дорогой на Го-Ойдо, где проезжали они с Виорелом в первый визит. Еще минут через пятнадцать подозрения переросли в уверенность. А там вскоре и финишировали – на уже знакомом пятачке перед мастерскими господина Хетауцэ, спустившись по длинному и извилистому серпантину с прибрежного обрыва почти к самой воде.

Оперативники-клондальцы были собранны и деловиты, действовали решительно и, как показалось Косте, привычно. Первый открыл дверь и выпрыгнул наружу. Тот, что ехал с водителем, уже стоял на дорожке, ведущей мимо конторы Хетауцэ к причалу.

Костя не заставил себя ждать, выбрался из экипажа и посторонился, чтобы не мешать выходить остальным. К нему присоединился Дима, потом еще один оперативник, и только после этого экипаж покинул Фертье.

Ни слова не говоря, первый клондалец повернулся к экипажу спиной и быстро зашагал прочь. Второй выразительным жестом предложил Диме с Костей следовать за ним.

Когда обходили клумбу с увядшими мальвами, Костя заметил, что советник приподнял шляпу и на ходу слегка поклонился, а от входа в домик донесся дребезжащий тенорок вахтера Йорхи:

– Доброго здоровья, господин Бернардино!

«Бернардино! – мысленно хмыкнул Костя. – Интересно, сколько у господина советника имен? Он сам-то все помнит?»

Впрочем, послы сильных держав (ну или советники послов) обычно не жалуются на память. Профессия обязывает. Точно так же, как обязывает иметь много имен, фамилий и прозвищ.

На площадке перед пирсом гуляла шестиногая такса, но, завидев процессию, она поджала хвост и немедленно слиняла под одну из перевернутых лодок у самой воды. Возможно, запомнила чей-нибудь бесцеремонный ботинок и вторично рисковать не хотела.