А Наталья мою фамилию не взяла тогда. Папина была эффективнее. – Улыбайтесь! Вы такая изящная! Одно удовольствие фотографировать. А почему такая грустная?… Как зовут невесту?…

– Невесту зовут «невеста».

Слишком внимательный к ней фотограф улыбается, пытается прикасаться – то платье поправляет, то позу…

Хватит нам фоток!

Отдаю ему свою визитку.

– Будут готовы фото, позвоните.

Мне, как заядлому параноику кажется, что каждый хочет забрать ее у меня. А может, и не кажется. Но сосредотачиваться на этом слишком сильно – опасно, Волк. Так и с катушек полететь не долго. Зачем ей рьяно ревнивый, слишком контролирующий муж? Она же не наркоманка, теряющая под дозой любые тормоза.

Наша регистрация последняя. За нами уже никого. На улице темно.

На обратном пути останавливаюсь у цветочного павильона. Выхожу, покупаю букет чайных роз с ландышами, украшенный жемчугом.

Беру ее руку, вкладываю.

– Виноват… Забегался… Забыл.

– Теперь уж зачем?..

– Для тебя…

Мы поднимаемся по лестнице, она придерживает юбку.

Достаю свои ключи, открываю квартиру.

Она растерянно смотрит на них.

Да, мы будем жить с этого дня вместе. Распробуй этот факт, Софья, и проглоти сейчас. Надеюсь, у него будет терпимый для тебя вкус.

– Зайди. Я в машину схожу. Заберу сумки.

Я оставляю ее, возвращаясь в машину за сумками. Забираю с собой Бакса выгулять перед сном.

Выкуриваю сигарету. И иду наверх.

Моя решительность уложить ее сегодня в нашу кровать испаряется с каждым шагом.

Захожу в квартиру. Она так и стоит в коридоре разутая. Шубка уже висит на вешалке.

Бакс крутится вокруг нее.

– Фу! Не трогать! Это МОЁ.

Он знает эту команду. Не обессудь, Софья. Не хочу, чтобы он испортил твое платье.

Она растерянно стоит между двумя дверями, обняв себя за плечи.

Комнаты две, да…

Поднимает на меня рассеянные глаза и переводит взгляд на детскую. Минута, две…

Я понял!

– Иди… – пожимаю плечами. – Ложись спать.

Сам захожу в зал.

Диван этот лавандовый!

Ну, что тебе еще нужно, Софья, что?!

Ты же видишь, я даже отпустил тебя сегодня. Какое мучительное и бессмысленное рыцарство!

На столике розовое шампанское и два бокала.

Я открываю бутылку, наливаю в оба.

Выпиваю свой.

Ты не придешь ко мне?

Конечно же – нет. Не придешь. Будешь плакать о своем Ванечке?

А мне по*уй, плачь!!

Я наливаю себе еще один бокал и выпиваю.

Нет, мне не по*уй. Мне больно.

Вот такая вот брачная ночь, Волк. У всего есть обратная сторона. И у твоей тотальной власти над ней – тоже.

Я скидываю костюм на кресло. Не хочется даже заморачиваться и убирать его в шкаф.

Ухожу в душ. Возвращаюсь. Медленно допиваю шампанское из горла.

В квартире тишина.

Раскладываю диван. Простыня… не скользит, нет. Две подушки, одеяло. Софья спала здесь, Я чувствую – подушки пахнут как ее волосы.

Выключаю свет и падаю.

Засыпай, Волк, давай…

Сука… Да! У меня судороги, бл*ть! Мне тяжело без секса очень. Но сейчас гораздо тяжелее от другого.

Значит, ты недостаточно сделал, Волк, чтобы она сегодня лежала здесь, рядом с тобой, и с удовольствием спасала тебя от этих судорог.

Раньше надо было начинать говорить, раньше!

Со злостью вдалбливаю кулаком в подушку.

Разве не видела ты сама всего, Софья?…

Спать!

Всё. Спать.

Через некоторое время проваливаюсь в сон с каким-то тяжелым, болючим ощущением в груди.

И оно начинает проходить. Потому, что мне становится и тяжелее, и легче на сердце одновременно. Тяжелее, потому что я чувствую, как на моей груди появляется приятная знакомая тяжесть. Легче – по этой же самой причине.

Вдыхаю запах волос. Мои руки не двигаются. Мне страшно. Страшно спугнуть ее этот смелый порыв.

Сонины пальчики несмело рисуют по моей груди. Перехватываю, прижимаю их к губам.

– Пришла… – они гладят мои губы. – Почему?…

– Мне вдруг… показалось… что ты отпустишь меня завтра. Без долгов моих… просто отпустишь… насовсем… и вот здесь… – кладет она руку мне на грудь, – отпустишь тоже. И мне стало почему-то очень пусто и страшно.

Моя Фея… моя сказочная… Волшебная! Нереальная!!

– Извини, что не дождались Лизу.

– Обидится теперь…

– Мы съездим вместе, я объясню ей про Тимофея. Она поймет. И что не «пригласили» родителей, прости меня.

– Я «пригласила»…

– Да? – улыбаюсь. – И что твой отец «говорит» обо мне?

– Он «говорит»… что… мужчины отличаются от женщин своими чувствами… и не всегда могут выразить их так, чтобы женщина могла принять их.

Перевариваю.

– А мама?.. – шепчу я.

– А мама говорит, что нужно стараться принимать своего мужа таким, какой он есть, и учиться воспринимать его способы выражения чувств.

– Мне очень повезло взять девочку из такой достойной семьи. Мой род в восторге. Я ценю…

Её губы отыскивают мои, и я со стоном срываюсь, подминая ее и взрываясь предвкушением от каждого тихого вскрика.

Ах, прости моя феечка! Я больше не контролирую это!

– Сонечка… – раздираю на ней тонкое кружево трусиков, ее пальчики вцепляются в мои руки. – Расслабься сейчас, ладно?… – мой голос рвется от возбуждения. – Я… по-другому… не смогу сейчас…

Моя послушная девочка обнимает меня ногами, выгибаясь навстречу, я чувствую пальцами чулки… а членом ее горячую влажную плоть.

И с рычанием вдавливаюсь, пытаясь тормозить хоть немного. Ее пальчики впиваются мне в спину.

– Ммм… – сжимает она губы, гася стоны.

– Нет… нет… нет… Открой рот! – мои о*уевшие пальцы раздвигают ее губы, врываясь между зубками.

Подхватываю ее бедро, прижимая к груди. И заламываю, как мне надо сейчас, как мне удобно, чтобы брать глубже, резче. Ее тело пытается сопротивляться, но это бесполезно. И скользя зубами по шее, вколачиваюсь глубже, улетая от ее стонов и того, как она прикусывает мои пальцы.

Я помню эти коготки… да… и они опять вспарывают мою кожу на плечах! Пусть! Облизываю ее губы, не вынимая пальцев изо рта и абсолютно теряя вменяемость.