– Это уже моё дело!

Клара злилась и одновременно радовалась, что он её не жалеет, а спорит. Если бы начал жалеть – в два счёта б от него отделалась!

Ну, или, во всяком случае, ей хочется верить, что отделалась бы. А пока пусть идёт. Долг её он исполнить не помешает – а даже и поможет.

А вот что Ричард вернётся раньше, Архимагу, конечно, не понравится; но тут уже ничего не поделаешь.

– У вас есть план, Клара?

Тоже мне, вопрос!..

– Разумеется есть; для начала отыщем устойчивое скрещение потоков, по нему определим, откуда жмёт сила, сдвигающая тропы. Логово шшхора как раз над таким скрещением было – вы не уловили?.. Вчера-то все потоки взбаламутились из-за взрыва, делать там было нечего; а сегодня – уже можно. Гвидо свои кристаллы про… э-э-э… профукал, но мои-то старые расчёты при мне – ничего, справимся, работы не так и много. Может, за пару дней бы управились – удивительно, что наш кавалер отказался хоть насколько задержаться – нам осталось-то всего ничего…

– Нет, совсем неудивительно, – возразил Динтра серьёзно. – Во-первых, обнаружите вы источник магических возмущений, и что? Двинетесь на поиски, само собой, а это куда больше времени. Во-вторых, вы же понимаете, Клара, почему Ричард спешит. Вам ведь тоже не нравится то, что происходит в Долине. Может быть, по другой причине, чем нашему юному другу д’Ассини, но не нравится.

Клара долго молчала, прежде чем ответить.

– Это не моё дело.

Динтра только вздохнул.

Они пришли – на месте бывшего логова тропа обрывалась в туманный круговорот, в широкий провал, оставшийся после катастрофы. Призрачная «почва» всё ещё была припорошена частицами праха, мелкими обрывками, обломками, вынесенными взрывом. Ещё одна потенциальная ловушка в Межреальности, подумала Клара, глядя в закручивающиеся спиралью туманные стенки. Впрочем, пока воронка оставалась просто дырой в пространстве и в ней не поселились никакие хищные твари, она вполне преодолима. И годится для её, Клары, целей.

– Уважаемый Динтра, – Клара обернулась к целителю, – простите, если я была резка с вами. Но, коль уж мы с вами остались вдвоём, не поможете ли мне с поиском?

– Охотно, дорогая Кларисса, весьма охотно!..

ИНТЕРЛЮДИЯ 2

Рыжему Рико шёл девятый год – совсем большой парень, почти взрослый. Помощник и на дворе, и в поле – семье принадлежали два больших надела под пшеницу, фруктовый сад и часть общинной оливковой рощи. Это ещё не считая коз и мелкой дворовой живности! Работы – с утра до ночи, но и праздники иногда случались; а праздники Рико очень любил.

Особенно летний – Схождения святого Огня, – когда Спаситель велел отдыхать три дня и три ночи, не оскверняя тело мирскими трудами, а лишь обращаясь к своей душе, но в радости, отнюдь не в печали. Оттого на Летний огонь всегда было весело: тут тебе и качели, и прыжки через огонь, и первый виноград, и танцы до упаду – кто кого перепляшет. Но главное, на время прекращались окрики «Рико, лентяй, сбегай туда» да «Рико, дармоед, принеси то», и можно было улизнуть на речку или в рощу хоть на целый день. Никто не выдерет потом за безделье.

Но на этот раз вышло по-иному.

Началось всё весной, сразу после дня Грядущего Возрождения, когда весь Игнис празднует будущее торжество Спасителя. Рико этот праздник не так любил – потому что надо было обязательно наряжаться и идти в церковь, и изнывать там три часа в ожидании, когда пожилой отец Северино закончит мессу, он ещё так бубнит под нос, что можно с тоски помереть. А за стенами маленького храма святого Меча вовсю светит весеннее солнышко, и ручей за рощей так и манит сбегать и проверить верши, не попалась ли какая добрая рыбина…

Так вот, началось всё именно весной, когда «стали сбываться пророчества».

Про это заговорили взрослые, а потом Рико и сам увидел.

Пророчества наполняли святые книги, их надо было учить наизусть, вкупе с житиями самих пророков.

Больше всех Рико с друзьями не любили историю святого провозвестника Серапиона; прожил он донельзя долго, а историю требовалось рассказать от начала и до конца единым духом; вдобавок перечислив все пророчества по списку, и не дай Спаситель, перепутать!..

Речения праведного пророка Серапиона, Серапиона-благовестника помнили и взрослые – сами учили, будучи детворой. Потому-то вести и стали распространяться, словно весенний пал по сухой траве.

Началось всё с того, что в село явился давным-давно померший отец Мессано, первый настоятель их храма. Был он, если верить житию, человек хороший, добрый, людям помогал, как только мог, а когда умирал, то завещал похоронить его рядом с соборным входом. И вот этот-то самый отец Мессано и явился, восстав из гроба, в истинной плоти, не как мертвяк какой богомерзкий, не как скелет сгнивший, иль ещё аки страх какой – нет, почти что в обычном виде, в простой сутане, старенький такой; только синевато-бледный, с ввалившимися глазами, вкруг которых залегла чернота, и совершенно безмолвный. Народ, конечно, спервоначалу перепугался, даже отец Северино чуть стрекача не задал, всей деревней вперёд выпихивали – но восставший настоятель, как оказалось, зла никому не желал, никого не сожрал, не разорвал, как иные неупокоенные в страшных сказках; и ни слова не сказал тоже.

Молча прошёлся по деревне, молча сухой перст вытягивал, указывая на непорядки и неблагочиния: где образа Спасителевы мухами засижены, а хозяйка недоглядела; где книги святые стоят не как должно; где штукатурка на храме облупилась. В общем, указал на всё это, а потом улёгся обратно в разрытую могилу свою, руки на груди сложил и кивнул этак сбежавшимся людям – мол, закапывайте меня обратно.

Тут-то отец Северино и вспомнил наконец то, что и должен был изначально: пророка Серапиона речения, что, мол, перед Днями Последними, когда предстоит миру измениться окончательно и бесповоротно, когда спасутся верные и вечной смертью лютой погибнут отпавшие – тогда-то восстанут мертвецы. Но не злые, не страшные, а благодетельные, много добра сотворившие и через то у самого Спасителя пребывающие. Бояться их не надо, рёк Серапион-благовестник, а внимать их указаниям, поневоле бессловесным, ибо дара речи возвращено им не будет, и сами они явятся лишь на краткое время – наставить чада свои в том, что поправить надо, дабы великое Спасение от них не ускользнуло.

По всему выходило, что никаких особо страшных грехов за Рикиным родным селом, Кьезой, не числится – не то что у соседей, в Илькамбаре, где точно так же явившийся старый их настоятель и воров нашёл, и прелюбодеев, и даже одного настоящего еретика, священные книги по-своему перетолковывавшего и учившего, что, дескать, отступники, в своё время бежавшие под другое небо, живут там да радуются, а не мучаются страшными муками, как святая Церковь учит.

После этого, конечно, поднялся ужасный переполох. Нет, чудеса Спасителя есть чудеса Спасителя, все знали, что они есть, Им творились, и удивляться тут нечему; однако из описаний всего, что напророчествовал этот самый Серапион, выходило, что случатся и иные знамения: явятся, например, невиданные досель чудища-многоглавцы, и будут они опасны, ибо так испытывает Спаситель твёрдость веры людской перед Последними Днями.