***

Каким должно быть имение титулованного кровопийцы? Создатели особняка Червонских явно задавались этим вопросом, пока возводили стены и выбирали интерьер. Портал выкинул их троих на каменные ступени подземного грота, в глубинах которого шумела вода. За жутковатыми статуями с высунутыми языками маячил слуга-упырь.

− Они здесь, мой князь, − прошипел он, почтительно утыкаясь подбородком в грудь.

Наверху, в овале света стояла мрачная черная фигура и, молча, взирала на них. Шан вскочил на ноги, бросился к ней.

− Отец, что ты делаешь дома? Я думал, ты…

Звонкая пощечина обрубила его слова. Шан оцепенел.

− Сейчас право задавать вопросы есть только у меня. Начнем по порядку. Где я совершил ошибку, сын? − тихо спросил князь.

Он был невероятно высок, изящен, с чуть вьющимися волосами, обрамлявшими бледное восковое лицо. Остротой черт он напоминал своего сына. Вот только в отличие от Шана у главы рода Червонских глаза и губы были алыми, как артериальная кровь.

− Отец, послушай, мы только хотели помочь другу!

− Вижу я твоих друзей. Один из них, мелкая букашка, залетел ко мне в карету с криками. Мол, моего сына схватили какие-то мерзавцы в заброшенной части города. Сначала мы с твоей матерью не поверили, а потом я вспомнил, что речь ведь идет о тебе, − князь Червонский презрительно посмотрел на Шана, потом на Нину и Алексея, остававшихся внизу. − Ты так и якшаешься со всяким сбродом?

− Они не сброд.

− Но и не упыри. Твоя мать…

− А она мне не мать! − закричал Шан.

Новая пощечина не заставила долго ждать.

− Молчи. Ведешь себя, как простолюдин. Пропадаешь, не сказав никому ни слова, бродишь по злачным местам, дерзишь приемной матери и брату. Думаешь, ты все еще ребенок? Что тебе простят любую оплошность?

− Нет, отец, я так не думаю, − деревянным голосом ответил Шан.

− Тогда тебе следует извиниться перед лордом Ликорисом, которого я был вынужден проигнорировать из-за твоих выходок.

− Извините, князь, − дрожа, вмешалась Нина. − Это мы его втянули, он отговаривал нас от затеи посмотреть на древние фрески, а мы настояли. Шан не виноват. Это мы − дураки.

Она старалась казаться как можно более учтивой. Кровавый взор князя остановился на ней лишь на секунду и снова сместился на Шана.

− Неважно. Вы могли умереть, и виноват был бы самый старший из вас − мой глупый сын. Следуйте за мной.

Они поднялись из грота в богато украшенную комнату без окон. Со стен на незваных гостей смотрели мрачные лики предков Шана. Повсюду горели черные и красные свечи. Жуткая скульптура искаженного женского тела стояла на зачехленном рояле.

− Игор, проводи наших «дорогих» гостей до остановки. Они и так заставили свои семьи поволноваться, − князь Червонский сел в кресло с летучими мышами на спинке и ослабил шейный платок. − А с тобой, сын, мы продолжим разговор после трапезы.

Сутулый слуга вцепился Нине с Алексеем в шеи холодными лапами и попытался отволочь их на выход. В последний момент дверь перед ними распахнулась. В комнату на всех парах влетела белоснежная дама.

Мачеха Шана выглядела необычно. Лицо закрывала роскошная маска, усыпанная каменьями, пышное платье с кружевным воротником украшали рисунки змей, а белые волосы с алыми прядками были убраны в сложную прическу, которая, впрочем, сейчас немного растрепалась.

− Где мальчик? Он жив? У слуг получилось?! − вопила княгиня. Шан поморщился.

− Все закончилось, дорогая. Можешь понизить тон, − ответил князь.

− Это все они, верно? − Зеленые глаза за инкрустированной маской недобро вспыхнули. − О, Нея! Ты так спокоен, а ведь твой сын даже дома не ночевал! И взгляни, с кем он проводил время!

Острый ноготь с алым лаком указал на Нину. Оборотница сглотнула. Загадочная женщина пугала ее намного больше, чем все революционеры вместе взятые.

− Достаточно, Сяо. Эти детишки виноваты не больше, чем мой наследник. У него должна быть своя голова на плечах.

− Ну уж нет! Они должны быть наказаны!

Слуга-упырь обрадовано облизнулся. Князь лениво посмотрел на него:

− Кровь оборотней жуткая гадость. Лорд Эмиш рассказывал мне, как на охоте однажды укусил такого, − потом долго мучился с желудком. Уверяю, оно того не стоит.

− Да-да, мы дико невкусные! Я вообще ем всякую гадость, из-за меня у вас будет запор, − быстро сказала Нина.

Шан, стоявший около кресла отца, не сдержался и фыркнул в кулак. Однако его веселья никто не поддержал. Княгиня пришла в ярость. Она резко обернулась к мужу, но тот пожал плечами:

− Боюсь, щенок права. Игор, вы исполните мой приказ или мне стоит подождать еще? А ты, дорогая жена, скажи поварам нести вторую отрицательную, я только что с дирижабля и очень голоден.

Княгиня ушла, громко хлопнув дверью. Игор поклонился, и хотел было завершить начатое, но что-то привлекло его внимание. Он схватил Алексея за ухо, принюхался. Обмакнул палец в ссадину на том месте, где был обруч.

Нина в ужасе дернулась, понимая, что будет дальше.

− Мой князь, вы должны это попробовать! Он на вкус, совсем, как человек!

Багровые огоньки зрачков зажглись в кресле на другом конце комнаты.

***

− Человек, здесь, в нашем мире! В моем доме! Человек! − кричал князь Червонский. − А если об этом узнают власти?!

Все слуги были выдворены из этой части особняка, а Нину вышвырнули на улицу. Оборотница так сопротивлялась, рычала и кусалась, что упырям пришлось вчетвером выкидывать ее через черный портал.

Алексея и Шана отвели в дальнюю комнату. Кроме большого, в полстены портрета в ней ничего не было. Они остались наедине с разгневанным князем. Тот ходил из угла в угол, как загнанный зверь:

− Я почти смирился с оборотнем, но это… О чем ты думал, когда заводил дружбу с человеком?!

− Что в людях плохого?

− Абсолютно ничего, кроме того, что они наша добыча!

− Не все воспринимают окружающих, как потенциальную еду, − сказал Шан. Скулы его пылали.

− Ах, да! Эта твоя нездоровая фиксация на чистоте! Думаешь, можешь прожить без еды? Как какой-нибудь водяной?

− Нет, но очень бы хотел. Это лучше, чем каждый год собираться толпой и клянчить у Совета разрешение на постройку кровособирательных ферм!

Они оба застыли, два белесых изваяния в полумраке комнаты. Князь Червонский вытер ладонью рот, убрал с лица волосы. Выглядел он, как человек, решившийся на крайние меры. В следующую секунду он стоял рядом с Алексеем.