ОРИОН: Старейшина не хочет, чтобы кто-то узнал его тайну. Скорее всего, он даже меня не хотел ставить в известность, но…

Теперь он говорит торопливо, тихо и взволнованно. Мы оба наклоняемся ближе, сдерживая дыхание, чтобы расслышать слова.

ОРИОН:…нужно было произвести починку на поверхности корабля. Он сказал мне послать первого корабельщика Девина, но я пошел сам. Я… я увидел то, что он не хотел мне показывать. Он разозлился. Я никогда еще не видел его в такой ярости. Мне и раньше казалось, что он может… Но в этот раз я правда думаю… Возможно, мне придется…

Камера поворачивается влево, за лестницу. Там на самодельном лежаке разбросаны запасы еды и несколько запечатанных ящиков.

ОРИОН: Я уже некоторое время готовился к этому. С тех пор как впервые увидел ледяной ад на криоуровне. С тех пор как узнал о клонировании. Я знаю, что меня можно заменить. Старейшине ничего не стоит исполнить свою угрозу.

Камера снова фокусируется на Орионе. На лице его читается вызов. «Это мое, — думаю я, — это же мое лицо».

ОРИОН: я знаю много секретов Старейшины, но он не знает моих. Не знает, где и как я прячусь. Он искал меня по карте вай-комов, но я нашел способ обмануть локатор, чтобы он показывал, что я в Больнице, хотя меня там нет.

Он поднимает руку к левому уху и легонько прикасается, но не нажимает кнопку.

ОРИОН: Он не знает об этом месте. Но этого мало. Мне, наверное, придется…

Пальцы Ориона смыкаются на вай-коме, ногти царапают кожу и оставляют розовые следы. Эми, хмуро сжимая губы, касается одним пальцем браслета на запястье.

ОРИОН: Но тайна… должна остаться тайной. Никто не должен этого знать. Даже я. Это… слишком.

Он встает и принимается мерить шагами комнату. Его ноги то появляются, то исчезают из кадра, голос затихает вдали и снова приближается.

ОРИОН: Космос побери, я больше не знаю, что хорошо и что плохо. Рассказать всем правду? Или лучше продолжать врать?.. А как же…?

Он отходит от камеры, и его голос превращайся в приглушенное эхо.

ОРИОН: Нельзя больше скрывать. Однажды кому-то может понадобиться информация… настанет время, когда нам придется… Но пленочная сеть слишком ненадежна…

Напрягаю слух, чтобы разобрать сливающиеся в шум звуки — Орион что-то бормочет, но слова заглушает шум его шагов. Он поднимает камеру, и изображение смазывается. В следующую секунду на экране снова его лицо, теперь скрытое в тени.

ОРИОН: Пусть найдет тот, кто будет искать. Если со мной что-то случится… если Старейшина… вы поняли. В общем, если со мной что-то случится… я подумал, что кто-то должен знать.

Орион делает глубокий вдох и открывает рот, собираясь заговорить.

И тут запись внезапно обрывается.

— Все? — спрашивает Эми.

— Нет, смотри… тут дальше.

Экран снова заполняют белые строки.

Запись старая, но это не делает ее лживой. Эми, ты сама все видела. Видела оружие. Ты понимаешь… должна понимать… если все это понадобится нам на Центавра-Земле, то она того просто не стоит. Запри оружейную, забудь пароль и уходи.

— Ну и зараза, — констатирует Старший, откидываясь назад и с отвращением глядя на пленку.

Вопросительно поднимаю глаза.

— Эта запись доказала только, что он был параноиком и что вся заваруха была бессмысленна.

— Бессмысленна? — Я тоже выпрямляюсь.

Старший кивает.

— Абсолютно. Я надеялся выяснить, как починить двигатель, но вместо этого мы послушали про какой-то большой-большой секрет, которым Орион в итоге решил с нами не делиться. Он отправил нас бегать по всему кораблю за подсказками, которые отпирают дверь, а потом велел снова ее запереть. Чтобы придумать что-то еще бессмысленнее, надо постараться.

Кивая, я складываю пленку и убираю в карман.

— Да, тут определенно кроется какая-то подстава.

— «Подстава»?

— Ну, что-то тут не так.

На лице Старшего появляется кривая ухмылка.

— Стоит мне только подумать, что я тебя знаю, как ты говоришь что-нибудь… чудное.

— Ха! — Я легонько стукаю его кулаком в плечо. — Мы эту тему уже обсуждали: это ты у нас говоришь чудно.

Старший закрывает тяжелую дверь, и я проверяю, заперлась ли она… но пароль забывать все же не стану.

— Орион ведь был напуган, — говорю я, идя за ним по коридору.

— Да психом он был. — В голосе Старшего звучит горечь. — Он снял это примерно в то время, когда Старейшина попытался его убить, и понятно, что уже тогда двинулся. У него была паранойя…

— И вполне оправданная. — Не удерживаюсь и провожу пальцем за левым ухом, вспомнив, как Орион на видео царапал кожу. Как он решился нажать сильнее, вырвать провода из собственной плоти? Бросаю взгляд на вай-ком, обвивающий запястье, и сглатываю, представив, как с этих самых проводов капает кровь и… фу.

— И все-таки странно. — Пару секунд молчу, раздумывая. — Все остальные видео были на картах памяти. А эта, в оружейной, уже загружена на пленку. В остальных не было текста. И они не были такими старыми. Эта запись существует с тех пор, как Орион фальсифицировал свою смерть. Вдруг кто-то, не знаю, что-то с ней сделал.

— Может быть. Или нет. — Старший хмурится. — Слушай, я понимаю, что Орион оставил все это для тебя и ты чувствуешь себя обязанной решить его дурацкую загадку. Но нам, кажется, придется думать, как жить дальше без того, что он там хотел нам рассказать. — Он запускает пятерню в волосы. Обычно Старший так делает, когда задумывается, но в этот раз я вижу в его движениях гнев, как будто он пытается удержаться от того, чтобы что-нибудь стукнуть. — У нас есть важные дела, а это оказалось просто тратой времени. Двигатель сам себя не починит. Орион отвлекает нас от реальных проблем.

Я кусаю губу. Орион хотел что-то рассказать не нам, а мне. Что-то, связанное с тем, как выбраться с корабля, я уверена. Он знал, как починить двигатель или почему мы отстали от графика… или что-то еще. Что-то важное.

К тому же, сколько еще мы вот так протянем?

— Погоди, — бурчит вдруг Старший и, отвернувшись от меня, нажимает на кнопку вай-кома с такой силой, что, кажется, сам себе делает больно. Несколько секунд говорит тихо, а потом вдруг орет: — Что?!

— Что случилось? — тихо спрашиваю я, положив руку ему на плечо.

Он отстраняется.

— Что? Я сейчас буду. — Еще раз нажимает кнопку за ухом и, взглянув на меня, устремляется к лифтам. — Мне надо идти.