А потому с показным равнодушием Эмма подошла к окну, рядом с которым стоял массажный стол и, положив на подоконник свой чемоданчик, начала готовится к работе. Шорох оповестил о том, что Никлас снял футболку и устроился на привычном месте. Глубоко вдохнув чтобы успокоиться Эмма повернулась и уткнулась взглядом в обнажённую мужскую грудь. Подняла глаза выше и утонула а горящих синих омутах. Ник сидел на краю массажного стола слишком близко, чтобы она чувствовала себя спокойно, и сверху вниз пристально смотрел на неё.

— Эмма, будь нашей няней, — вырвалось у него просительно, а она смогла лишь прошелестеть в ответ:

— Нашей?

— Эмма, будь нашей няней, — вырвалось у него просительно, а она смогла лишь прошелестеть в ответ:

— Нашей?

Ник усмехнулся и лукаво посмотрел на неё:

— Нашей… Оговорился, но ты даже не представляешь, насколько мне нужна такая няня…

Но вместо улыбки на женском лице он увидел неприкрытую мУку и стремительно наполняющиеся слезами глаза. В следующее мгновение он почувствовал как на его обнажённое плечо со всей силы опустилась ладонь. А потом ещё раз. И ещё. Оставляя жгучий красный след.

— Ай, больно!

— Тебе больно? А ты представляешь, как мне больно? Ты думаешь это удачная шутка, да? А что я при этом чувствую тебе пОбоку?

Ник, застигнутый врасплох её выпадом, растерянно потёр своё плечо. Кажется он переборщил с юмором, но ему так хотелось разрядить обстановку. Чтобы Эмма там себе не придумала, ему тоже было непросто сделать это предложение и он не знал с чего начать. Что ж, он должен признать, что начало вышло не самым удачным. Худшим — вернее сказать. Но Ник не сердился на Эмму, хотя плечо горело огнём. Ведь он сам, хоть и непреднамеренно, спровоцировал её. Не ожидал, что она так близко примет это к сердцу.

Никлас увидел, как Эмма приложила ладони к своему лицу и заплакала. Он расслышал в её рыданиях невысказанную боль и протянул руки, чтобы обнять и успокоить.

— Не прикасайся, — прошипела она, пытаясь вырваться из его сильных рук. — Я думала, что у тебя есть сердце, но как же я ошиблась! Я тебя совсем не знаю и не понимаю!

— Ну хватит, — сипло сказал Ник и нежно прижал её к своей широкой груди. — Прости меня. Прости…

Устав сражаться Эмма уткнулась лбом в его ключицу и ощутила непередаваемый аромат его кожи, смешанный с её слезами. Слишком быстро всё происходило: локомотив под именем Никлас пёр на неё со световой скоростью. Она мечтала об этом, но… няня… Как он мог?

А Ник нежно гладил её по волосам, по прямой словно струна спине, смягчая напряжённость её тела и стараясь утихомирить боль, что вызвал в её душе. Наконец, слёзы закончились и она, слегка оттолкнувшись, подняла на него глаза.

— Я не понимаю, что происходит. Ты же должен осознавать, как это выглядит со стороны?

— Да плевать, как это выглядит, — горячо возразил Никлас, стирая пальцами слёзы с её лица. — Я может быть впервые в жизни знаю чего хочу и уверен, что всё делаю правильно. Ты и правда нужна нам. Мне…

Эмма неистово замотала головой из стороны в сторону.

— Нет, я не могу… Я не хочу к нему привыкать. Я уже люблю его, а что будет дальше?!.

— Я это знаю.

— А Марта? Что я ей скажу? И как я оставлю её одну?

— Она взрослая девочка, умница и всё поймёт. Вы переедете сюда вместе. Подумай, как ей будет здесь просторно и удобно: свежий воздух, своя собственная комната.

Эмма всё ещё недоверчиво качала головой, не веря, что он делает ей это предложение. Она так об этом тайком мечтала: быть рядом с ним, рядом с Лео. И вот она мечта — только кивни, скажи да. Неужели то, что Ник предлагал ей было так плохо? Не разумно? Ведь она действительно могла позаботится об этом ребёнке так, как никто другой. Она стала бы няней в обмен на возможность жить в достатке, переложить на мужские плечи часть своих проблем.

Марта была бы в восторге от таких перемен — в этом не было ни малейшего сомнения. Она и правда всё поняла бы и с детской непосредственностью приняла ситуацию. Лучшая жизнь для её дочери в обмен на маленький кусочек собственного сердца, которое она уже готова бросить под ноги этого невозможного мужчины и маленького мальчика. Простой здравый смысл. Вот только…

— Кто я для тебя? — решила задать она главный вопрос мужчине, которого успела полюбить.

У Эммы замерло сердце, когда она поймала на себе его жадный изучающий взгляд. Он сканировал её, пытаясь понять, как она относится к нему, такому откровенному и открытому перед ней как никогда. Какое-то мгновение они просто смотрели друг другу в глаза. Никлас первым нарушил затянувшееся молчание:

— Эмма, я не знаю. Честно. Но не могу больше скрывать свои чувства. И тебе не позволю.

— Ник…

Этот жалобный шёпот ещё не был капитуляцией, но был достаточным поводом для того, чтобы мужчина сделал шаг вперёд и заключил её в свои объятия. Потом он даст ей подумать, убедит её принять его предложение, а сейчас ему хотелось ей дышать, почувствовать вновь её тело в своих руках. Ник притянул Эмму к себе ближе, приникнув к губам долгожданным сладостным поцелуем. Инстинктивно она подняла руки, чтобы оттолкнуть его, но наткнувшись на напряжённые сильные мышцы, застонала и обняла его за плечи. Кровь бешено струилась по венам и толчками вливалась в сердце, заставляя его бешено стучать.

Ник, почувствовав отклик, развернулся и подсадил её на подоконник, закрыв собою весь остальной мир. Раздвинул её колени и протиснулся между ними, чтобы быть ещё ближе к желанному телу. Их безумие было подобно смерчу, налетевшему с пугающей неожиданностью и закрутившего их в воронку небывалой страсти.

Эмма не помнила, чтобы когда-нибудь прежде испытывала нечто подобное. Она и не знала, что так бывает. Её тело плавилось в умелых руках, а смелые прикосновения крепких рук вызывали трепет, переходящий в восторг. В этот момент она чувствовала себя самой желанной женщиной на свете. Одной рукой Ник придерживал её затылок, а другой ласкал её грудь, которая даже через ткань была невероятно чувствительной.

Эмма хотела, чтобы Ник не останавливался и продолжал целовать её, чтобы отнёс на огромную постель, стоящую в противоположном углу комнаты. Она не хотела в этот момент принимать никаких решений. Не хотелось думать, что движет им и искать причины его действий. Просто позволить себе забыться в его объятиях и познать, наконец, настоящую страсть.

Достаточно было лишь позволить Нику расстегнуть её халат и нырнуть в новые ощущения с головой. Или, что будет точнее, без головы. Но вместо этого Эмма зажмурилась и упёрлась руками в его широкую грудь, создавая расстояние между их телами. Когда она открыла глаза, то увидела недовольство и недоумение на лице Ника. Так, как будто она отобрала у него самую сладкую конфету на свете.

Эмма стремилась защитить себя от собственной слабости. И когда заговорила, голос её был решительным и резким: