Дорога до одного из новых микрорайонов города с элитными многоэтажками, прошла в молчании. Не прошло и двадцати минут, как Андрей снова потянулся к пачке с сигаретами. Которая уже по счёту, Ширяев? Осторожно кладу свою руку поверх его, отводя в сторону и переплетая наши пальцы. Его короткий взгляд с немым вопросом, и уголок губ поднимается в понимании. Возвращает внимание на дорогу, сжимает мои пальцы, подносит их к своим губам. Невинное, по сути, прикосновение, а тряхануло меня, как от удара током, скручивая все нервные окончания. Поверить хочется: по-глупому, по-бабски. Воздушных замков настроить, в облаках повитать и побыть хоть немного счастливой. Но урок давно усвоен, и приобретенный опыт сдирает розовые очки, сколько бы я не пыталась их надеть. Как только мы переступаем порог квартиры Титовых, Андрей с Демидом, оставляя нас с Викой вдвоём, сразу уходят в комнату.

− Судя по тону их разговора, это надолго, − произносит Вика, проводив мужчин взглядом. – Я только с работы, ужинать собиралась. Составишь компанию?

− Если честно, с радостью. С утра, кроме кофе, во рту ни крошки не было, – снимаю с себя пальто и иду следом за ней на кухню.

Пока ужинаем, болтаем обо всём понемногу. Титова оказывается прекрасным собеседником, но про себя отмечаю, что она предпочитает больше слушать, нежели говорить.

− Память о совершенной ошибке и напоминание, что всё можно изменить, но лишь пока мы живы, – произносит, ловя мой взгляд, который уже не раз за время нашего разговора скользнул по её шраму на левой руке.

− Прости, что пялюсь. Как-то само выходит.

− В глаза бросается, знаю, − она по-доброму улыбается, а мне становится неуютно от собственной нечаянной бестактности.

− Не хотела обидеть. И как-то пояснять не стоит. Это не моё дело.

− Людям всегда интересна чужая жизнь.

− Мне в своей виражей хватает, спасибо, – она снова широко улыбается и поднимается из-за стола, чтобы убрать пустые тарелки.

− Редкое качество.

− Ну, для эгоцентриков и эгоистичных тварей, как я, вполне распространённое, – теперь Вика искренне смеётся, делая замечание о моей самокритичности. – Спасибо, что накормила. Очень вкусно.

− На здоровье, – она ставит на стол две чашки кофе и конфетницу со сладостями, садясь напротив.

− А нас кто-нибудь накормит? – мужчины входят на кухню, и Демид тут же подходит к жене, целуя её в макушку. Кладёт руки на её плечи, не давая подняться со стула. – Я сам всё сделаю, сиди.

Она, склонив голову, трётся об его руку, а у меня снова возникает это ощущение присутствия в чужой спальне. Даже взгляд в сторону отвести хочется.

− Настя, можешь завтра подъехать к восьми утра ко мне на работу со всеми документами, что у тебя есть? И повестку тоже захвати, – обращается ко мне Демид, ставя перед Андреем две тарелки с борщом и бефстроганов с картофельным пюре. − Я познакомлю тебя с юристом, всё ему расскажешь. Он решит твою проблему. При наличии большого опыта ни одного проигрышного дела у него ещё не было.

− В половину девятого могу, если это удобно будет. Мне ещё в ментовку завтра с утра надо.

− Сумку нашли? − уже уплетая ужин за обе щеки, косится Андрей.

− Да.

− Договорились, − усаживается за стол Титов. − Тогда жду в полдевятого.

Домой возвращались уже ночью. Андрей зевал и, вообще, выглядел довольно уставшим. Да и меня тоже этот день порядком вымотал. Поэтому, когда он припарковал Мерин на подземной стоянке своего дома, я даже возмущаться не стала. Мне сегодня вообще наплевать, где спать, лишь бы быстрее добраться до кровати.

Проснулась по будильнику в шесть, так как надо было ещё заехать домой за документами и переодеться, а из-за того, что я катаюсь теперь на бричках, все перемещения занимали больше времени, чем могли бы. Удивлено взглянув на пустую половину кровати, натянула на себя халат Андрея и вышла из спальни. Ширяев уже пил кофе и опять с кем-то п*здел по телефону в такую рань. Вложила ладонь в его протянутую руку. Прижал к себе, чмокнув меня в макушку.

− Доброе утро! – отложив трубку на стойку.

− Ты вообще спал?

− Конечно.

− Я вырубилась вчера, ты ещё в душе был. Просыпаюсь, тебя уже нет.

− На диване спал, ты храпишь.

− Чего? – поднимаю голову, взирая на него с возмущением, непониманием и одновременным удивлением. А Ширяев начинает ржать.

− Шутка, – целует в волосы. − Ты не проснулась ещё что ли? Кофе будешь?

− Буду, – пробурчала, состроив на лице выражение явной обиды, от чего Андрей снова рассмеялся и стукнул пальцем по моему носу.

День начался рано и в дичайшем режиме. Андрей довёз меня до дома, продиктовал адрес офиса Титова и умотал в больницу к матери. Я, переодевшись и схватив всё, что мне было необходимо, отправилась в восьмой отдел за документами. Потом едва не опоздала к Демиду на встречу с юристом, попутно делая звонки на работу, отмазываясь правдами и неправдами, отпрашиваясь до обеда.

Максим Александрович просмотрев документы и усмехнувшись, уверенно сказал, что волноваться мне вообще не стоит. Пообещал, что на первом же заседании всё решиться, так как шансов у отца оспорить завещание никаких нет, стоит только взглянуть на дату составления документа. Но подготовить защиту надо. Чтобы самой не дёргаться, собирая необходимые справки в архивах больницы и морге, я подписала доверенность на действия от моего лица и, обговорив все нюансы, полетела на работу. В восемь вечера в кабинет неожиданно вошёл Ширяев, вводя меня в ступор своим появлением. Непривычно его видеть в этом интерьере. И с присущей наглостью начал меня подгонять. Мол, машина готова, права у меня на руках, поехали, Форд заберём, а то Саныч уже пыхтит, что машина место в серваке занимает.

После сервиса заехали в ресторан, поужинали, так как готовить и ему, и мне в лом. Завалившись в мою квартиру, вырубились сном младенцев до самого утра. Все последующие две недели прошли в том же режиме: у меня был завал на работе, периодически дёргал юрист, Андрей постоянно был занят в клинике, мотался к матери, занимался продажей её дома и поиском подходящего для неё жилья. К концу второй недели я после работы устало завалилась к нему в кабинет и, положив на стол ключи от его квартиры, так как ночевали мы эту ночь у него, плюхнулась на диван.

− У тебя тоже п*здец? – спросила, глядя на его за*баное буднями лицо и подложив неудобную декоративную подушку под голову, прикрыла глаза.

− Хуже. Челюстно-лицевой ушёл на больничный, замены нет. Завтра плановая операция, а мне уйти надо. Мать переводят в клинику к Титовой на реабилитацию. Надо вещи чистые завезти и документы, что мне доктор вчера всучил.