– Офицер, – поправил её Антон, смущённо улыбаясь.

– А это Лавра, – наконец-то сказал про неё Кирилл Константинович, при этом тихо уточнив – Надеюсь, Вас можно называть только по имени?

– Конечно, я же не старая дама вроде тех, что сейчас обсуждают меня, – произнесла Гербер, осторожно указывая на пятерых женщин, которые наблюдали за ними с другого конца зала.

– Нет, Вы выглядите гораздо симпатичнее, – сделал ей комплимент старший Медведев, и в его глазах Лавра увидела коварную искорку.

– А где же Ваш сын? Почему Вы не взяли Ламбранта на этот вечер? – игнорируя слова военного, спросила аспирантка.

– Ох, он не любит такие мероприятия, – нахмурился Охтин. – Ламбрант вообще человек сложный. Я не удивлюсь, если в это время он до сих пор сидит в библиотеке над кипой старых книг.

– Да уж, наверняка Ваш сын считает, что уединение с книгами лучше общества глупцов, – не удержалась Лавра от остроумия.

– В академии нас учат обратному, – подметил Антон, по-прежнему скромно улыбаясь. – Гёте говорил, что надо верить жизни, она ведь учит лучше всяких книг.

– Ну, с Гёте можно и не согласиться, – встрял в их намечающуюся высокоинтеллектуальную беседу Кирилл Константинович. – Люди перестают мыслить, когда перестают читать.

– Согласна, чтение для ума – то же, что физические упражнения для тела, – кивнула брюнетка и победно посмотрела на младшего Медведева, который тут же смутился и сделал вид, будто его отвлекли возгласы у дверей соседнего зала.

Там чему-то сильно радовался ещё один знакомый типаж. Лавра уже видела его вчера с Вестой в университете, из-за чего даже рассердилась и случайно поцарапала собственную ладонь. Сейчас тот мужчина изумлённо мотал головой, показывая окружающим тёмную статуэтку, которая изображала рисующего у мольберта художника. А затем он наклонился к кому-то и нежно поцеловал в щеку. Как оказалось, это и была Веста, которая вручила имениннику подарок. Значит, Николай Бережной и есть тот самый искусствовед, в честь которого устроен весь этот вечер. Почувствовав долю ревности, Гербер прильнула к ничего не ожидающему Антону и его брату, взяв их обоих под локти. Охтин не думал, что брюнетка так скоро покинет его, и был в лёгкой растерянности от того, что она перекинулась на его более молодых товарищей.

– Итак, что за художество вы тут разглядывали, пока я не нарушила ваше уединение? – обратилась Лавра к братьям.

– Это картина именинника, – пояснил старший Медведев. – Собственно, весь её простой смысл изображён здесь.

– Чёрт ласкает красавицу, – промолвила аспирантка и задумалась. – Думаю, Николай хотел показать этим мужчину и женщину.

– То, что женщину, видно сразу, – усмехнулся Родион. – Но при чём здесь мужчина? На картине-то изображён чёрт…

– Бесовская суть, – добавил Кирилл Константинович, теребя на безымянном пальце кольцо с ярко синим камнем. – Забыли, что мужчина с точки зрения некоторых религиозных деятелей расценивается как бес-искуситель.

– Мне всегда казалось, что всё как раз наоборот, – отозвался Антон, внимательно вглядываясь в картину.

– С позиции официальной церкви, – кивнул Охтин, – но не с позиции самой женщины, верно, Лавра?

– Да, женщины часто считают мужчин демонами, – протянула Гербер и посмотрела на братьев, – особенно красивых и непостоянных…

– То есть Бережной нарисовал эту картину глазами женщины? – заключил младший Медведев, чем вызвал снисходительные усмешки у Кирилла Константиновича и Родиона.

– Думаю, он просто нарисовал красивую картину, – промолвил Охтин и отошёл к официанту, который раскладывал на столике невдалеке закуску для гостей.

– А Вы где-то учитесь или работаете? – поинтересовался Медведев-старший, когда они перешли к соседней картине.

– Преподаю, – улыбчиво выдохнула девушка, – и учусь в аспирантуре.

– О, да Вы собираетесь стать кандидатом наук! – удивился Антон, больно прижав локтём её руку.

Лавра не ошибалась, он и в самом деле чувствовал себя неловко в её обществе. Это было заметно по его действиям и внешности. Он боялся надолго остановить на ней свой взгляд.

В отличие от него, старший брат вёл себя куда как раскованнее. Он уже успел несколько раз оценить фигуру аспирантки, сделал парочку лестных комплиментов, постоянно дарил обаятельную улыбку и строил глазки.

– Я смотрю, ты уже завела себе новых кавалеров, – появилась из-за спины улыбающаяся Веста, держа в руке алую розу, и обратилась к братьям – Поосторожнее, иначе я могу приревновать…

Родион ухмыльнулся, а Антон вновь отвернулся на какой-то пустяшный шум.

– Мы как раз смотрели творение твоего парня, – с издёвкой сообщила Гербер, указывая на картину с танцующими гарпиями. – У него есть своя изюминка.

– С чего это ты решила, что Коля мой парень? – изумилась Рогова, вертя в ладонях шипастый цветок. – Он просто мой знакомый, а ещё коллега, так как ведёт в нашем институте культурологию.

Лавру такое обстоятельство заставило слегка покраснеть. Она была уверена, что Бережной непременно является любовником начальницы, ведь вчера в университете они шли, держась за руки, а потом Веста позволила ему сесть за руль своего «БМВ».

– Я абсолютно свободна, – гордо заявила Рогова и нагло вытащила подругу из плена Медведевых. – Пойдём, покажу одну интересную работу…

Антон и Родион остались недоумённо смотреть им вслед. Веста лишь игриво обернулась и взяла Лавру под руку, как это делали недавно мужчины.

– Красивые ребятки, не правда ли? – поинтересовалась она у неё, бодро шагая вдоль подсвеченных картин. – Тебе кто больше понравился?

– А ты их знаешь? – удивилась Гербер, то и дело оглядываясь на Антона, который уже вернулся к Охтину с поникшим видом.

– Нет. Я просто спросила твоё мнение. Так какие парни тебе больше нравятся?

– Никакие, – выдохнула брюнетка, вновь поправляя непослушную бретельку, которая так и норовила сползти с её плеча и обнажить грудь. – Мне некогда крутить романы.

– Да? А почему? – удивилась Рогова, хотя на её лице проглядывалась радость.

– Был у меня один любимый человек, – с грустью заговорила Лавра, – первый и единственный…

– «Был» в том смысле, что сейчас его нет? Он тебя бросил?

– Его убили…

– Ох, извини, я такая бестактная, – смутилась Веста, замедляя шаг. – Не хочешь об этом разговаривать?

– Нет, – мотнула головой подруга и подняла взгляд на странную картину, помещённую в пурпурную раму.

Оттуда на неё взирали два счастливых человека. Один обнял другого сзади, поглаживая прямой живот и касаясь губами правого уха, словно шепча какие-то приятные слова. Другой же обхватил его за шею левой рукой и сощурился от наслаждения. Их окружали высокие зеркала, отчего сцена смотрелась необычно. Впрочем, она и без того была неординарной, так как художник изобразил на картине двух влюблённых друг в друга парней.