Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Так и сказал?
– Да. Ну, может, не дословно, но смысл такой. И добавил: «Мало того, скоро запущу и междугородные линии. Пусть все конкуренты умоются».
Из гостиницы на улицу выскочила еще одна девушка в точно таком переднике, как у Даши, и громко ее позвала.
– Все, все, иду, – Даша махнула ей рукой. – Покурить не дадут!
Вторая горничная, скорчив недовольную рожицу, исчезла внутри, хлопнув железной дверью. С соседнего дерева с шумом сорвались две чернокрылые птицы.
– Мне пора. – Даша поднялась, отряхивая прилипший к куртке снег.
– Спасибо за разговор, – поблагодарила я и сунула ей в ладонь хрустящую купюру.
Девушка, быстро опустив ее в карман, кивнула мне и, не торопясь, пошла к зданию. Я, в свою очередь, направилась к парковке, размышляя о том, что сейчас услышала.
Летом с компанией Одинцова еще было все в порядке. Никакого городского конкурса и реформы транспортной системы еще не маячило на горизонте. Одинцов был уверен в себе, бодр и, очевидно, строил грандиозные планы. Но его пассия проявляла интерес к его бизнесу уже тогда. Что-то выспрашивала и вынюхивала, вызвав его недовольство. Она, похоже, знала, что счастливые дни кавалера скоро закончатся. Наверное, они познакомились не случайно. Она искала с ним встречи, чтобы иметь возможность вытягивать информацию, не вызывая подозрений. Мата Хари тарасовского разлива.
В машине я с удовольствием открутила крышечку своего любимого термоса, который частенько выручал меня в работе, и налила горячий напиток в чашечку. Концентрированный аромат кофе наполнил салон.
Что ж. Вариантов два. Таинственная шпионка действовала либо самостоятельно, либо по чьей-то указке. Если информация нужна была только ей одной, возникал вопрос – зачем? В компаниях, участвовавших в конкурсе, женщин-руководителей не было. Значит, скорее всего, кто-то подослал ее к Одинцову, а этот дурачок повелся. Мужчины неисправимы. Где же искать эту любительницу постельных интриг?
Я достала список с фамилиями и телефонами, который мне дала Мария Павловна, и позвонила ей.
Женщина взяла трубку сразу.
– Танечка?
– Мария Павловна, здравствуйте. Помогите разобраться с одним вопросом, – попросила я.
– Вы ничего не узнали?
– Я далеко продвинулась, но сейчас мне нужна помощь в идентификации одного человека – женщины, с которой встречался ваш сын.
Мария Павловна помолчала, потом переспросила:
– Женщины? Вы не о Наташе?
– Нет, о другой женщине, с которой у него был роман. Помните, вы сами упоминали, что у него кто-то был.
– Но я никогда ее не видела. Вы же не думаете, что мой сын представил бы меня своей любовнице? – возмутилась женщина.
– Нет, конечно, – ответила я, – но, может, она из его окружения? Не помните такую? Блондинка, невысокого роста, незапоминающиеся черты лица. Может ярко краситься.
– Нет, не знаю. Не могу так сразу припомнить. – В голосе Марии Павловны послышались еле сдерживаемые слезы: – Когда вы уже его найдете? Мне говорили, вы профессионал, вы сможете его найти.
– Я найду вашего сына, – прошептала я севшим голосом.
От эмоций заказчицы у меня перехватило дыхание. Это для меня дни бегут словно бешеные. Ей же каждый час неизвестности наверняка кажется веком.
Я спросила еще что-то, но Мария Павловна уже отключилась. В динамике пульсировали монотонные гудки.
Я взяла себя в руки и попыталась сосредоточиться на следующем шаге. Этим шагом должен был стать мэр. Как же подобраться к нему? Кирьянов прав – сделать это практически нереально. А знакомых, близких к нему, у меня нет. По крайней мере, таких, которые бы смогли помочь и организовать нам встречу. Все-таки иногда связи значат очень многое.
Правда, одна идея у меня все же была.
Глава 7
29 декабря
Город тонул в огнях гирлянд и снежной пелене. Этот Новый год был похож на картинку со старых советских открыток: трогательный, яркий, с пушистыми шубами синеватого снега на разлапистых наряженных елочках.
В мэрии, несмотря на предпраздничный день, царило оживление. Накануне я нашла на сайте городской администрации расписание личного приема главы города и выяснила, что в этом году он продлен вплоть до 30 декабря.
Сначала я даже не поверила своим глазам. В предыдущие годы коридоры и кабинеты мэрии пустели уже к двадцатым числам, и все разговоры с секретариатом заканчивались фразой «он будет после праздников». Слуги народа разлетались, как птички по теплым странам, и важные документы пылились на столах, пока в середине января хозяева кабинетов и властители тарасовских душ не появлялись на своих рабочих местах отекшие и хмурые, с покрасневшими шеями и слезящимися глазами.
В этом году случилось страшное: в начале зимы большие люди с самого верха раскритиковали тарасовскую мэрию по части работы с населением и пригрозили кадровыми чистками. В качестве реабилитации глава города решил продемонстрировать рвение, приказал всем чиновникам до самого праздника принимать людей по личным вопросам и сам тоже начал вести такой прием.
Обрадовавшись, я тут же позвонила в секретариат, однако радость моя оказалась преждевременной. Девушка на том конце усталым, бесцветным голосом сообщила мне, что запись уже закрыта – каждый час приема у мэра расписан. Надежды протиснуться в список нет никакой.
– Совсем никакой? – спросила я, придав голосу оттенок умоляющего отчаяния.
– Совсем, – отрезала секретарь. – Что вы хотите, Новый год же. Одних только журналистов сколько записалось!
– Так личный же прием, – недовольно заметила я.
Девушка вздохнула:
– Да дураку понятно, что им интервью позарез нужны. Но предлоги у каждого совершенно личные, и формально отказать мы не можем.
Я положила трубку. Кот вскочил мне на руки и потерся большой тяжелой головой о мое плечо.
– Что же делать? – спросила я, глядя в пустоту.
– Мр-ря, – ответил кот и улегся рядом, заурчав, как стиральная машина.
– Ты совершенно прав, – ответила я и набрала номер Гарика Сагателяна.
Редактор «Итогов» ответил на пятом гудке.
– Мря! – приветствовала его я.
– Иванова, ты? – удивленно пробормотал Гарик. – Или у меня звуковые галлюцинации с похмелья?
