Здесь, у воды полоска темноты. Тьмы. Власть ночи…

— Девочки налево, мальчики направо! — бодро командует Роберт.

— Ты что, никогда не плавала в море ночью? — по своему истолковывает её молчание Юлия.

— Никогда.

Все предыдущие годы летний отдых на море она проводила с Аркадием. Ему бы и в голову не пришло купаться ночью! "Дикость какая!" — сказал бы он, не говоря уже о том, чтобы плавать голыми.

— Может, ты и голой плавать стесняешься? — угадывает Юлия; пока Евгения медлит, она уже разделась.

Подождав, пока Евгения, торопясь, обнажится, она берет её за руку и ведет за собой к воде. Рука у Юлии узкая, немного шершавая на ладони.

— Трудовые мозоли пробуешь? — посмеивается она. — Это кухня, деточка! Попробуй каждый день накормить трех мужиков!

Мелкая галька под ногой приятно холодит ступни.

— Не бойся, мы с Роби ещё днем здесь все обследовали. Пляж чистый. Соседнего пансионата. Просто он не так богат, чтобы ещё и ночью освещать море.

Почему-то днем не чувствуешь таких подробностей: Евгения входит в воду, по-прежнему держась за руку Юлии — вот вода омыла щиколотки, поднялась до колена. Бедер, медленно прикрывает живот и будто легкая рука приподнимает груди, погружая их в воду. Евгения медленно плывет. Впереди уже плещутся рванувшиеся наперегонки их мужчины…

Где-то позади остался сверкающий берег, звуки музыки, людской смех, а здесь все перекрывает плеск погружаемых в воду рук…

— Только попрошу не подныривать, — просит Юлия, — я вовсе не хочу выглядеть медузой Горгоной с торчащими во все стороны волосами.

— Устанешь, держись за мое плечо, — ласково советует подплывший к Евгении Виталий.

Роберт, услышав, хмыкает.

— Мне сказать такое и в голову не стукнет. Скорее, мне придется держаться за Юлькино плечо — она плавает, как рыба. Когда-то давно, в наш медовый месяц на море, она нырнула и, наверное, с минуту не показывалась. Я чуть не поседел от страха!

— Ну уж и минуту! — говорит подплывшая Юлия — Каких-нибудь секунд тридцать, не больше!

Все плывут медленно, даже лениво, а она и вправду, как серебристая рыбка оказывается рядом то с одной, то с другой стороны от них. Будто успевает сплавать по каким-то своим рыбьим делам, а потом возвращается, узнать: ничего интересного не случилось в её отсутствие?

— Где ты так научилась плавать? — спрашивает Евгения, которую мама в детстве водила в бассейн.

— Я родилась на море. В Крыму.

— Не верь, — посмеивается Роберт. — Она в воде родилась.

Он сейчас другой. Будто море растворило в нем раздражение собственной супругой.

— Плывем обратно, — предлагает Виталий; на него, кажется, меньше всех подействовало колдовство ночного моря.

Как успела заметить Евгения, ему больше нравится свет, блеск, больше шум, чем тишина. Он просто слушает, а не прислушивается, как, например, Юлия. Кажется, философия — заразительная вещь!

Вот ничего и не произошло. Необычного. Из моря Евгения выходит не скукоженной губкой, а будто Афродита из пены. Необычайная легкость во всем теле охватывает её. Все — напряжение, волнение, усталость — смыто водой. Осталось тихое умиротворение, желание брести куда-то и что-то про себя мурлыкать.

Так они вчетвером и прибредают к бару с открытой верандой.

— Пора, однако, согреться, — говорит Роберт, и вдвоем с Виталием они идут к стойке, где собралась небольшая очередь.

Женщины садятся за свободный столик.

— Ты смотришь на меня изучающе, — замечает Юлия. — Хочешь о чем-нибудь спросить?

— Боюсь, это будет бестактно.

— Ты не бойся. Раз тебе что-то кажется ненормальным, надо выяснить, почему.

— Роберт… Он так с тобой разговаривает, будто постоянно чем-то раздражен.

— А это так и есть. Пять лет назад я ему изменила…

— Пять лет назад!

— Но как? Не просто раз оступилась, а почти два месяца жила с другим мужчиной. Хочешь знать, чем все кончилось? Блудная жена вернулась в лоно семьи. Робик умолял одуматься, обещал, что все простит и забудет! Я вернулась, но оказалось, что забыть невозможно. Ни ему, ни мне. Мужчина может изменить пятьдесят раз и забыть об этом, но одну твою измену он будет помнить всю жизнь! Удивляешься, что я тебе так сразу все выложила? Я привыкла, что об этом все знают: моя мама, его мама, мама того человека… Они все накинулись и стали растаскивать нас в разные стороны. Во имя какого-то блага. Это было благом для всех, кроме нас самих.

Она грустно улыбается.

— Женя, не верь, будто принося кому-то в жертву свою жизнь, ты творишь добро. Люди — не боги. И кроме жизни у них ничего нет. Помнишь, с каким надрывом говорил Островский? Тот, что написал "Как закалялась сталь". Он умирал молодым и кричал людям: "Жизнь дается человеку один раз. И прожить её нужно так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы…" Идеологи исказили смысл его слов. Говоря о бесцельной жизни, он вовсе не имел в виду борьбу за коммунизм! Бесцельная жизнь, значит, жизнь без любви. Разве не для того мы приходим в этот мир, чтобы искать и найти свою половинку? И жить вместе с ней в любви и согласии. Счастливо.

Юлия невесело смеется.

— Думаешь, с жиру бешусь? Мне просто жить тошно!

— Ну, ты загнула!

— Наверное. Мечусь по жизни, не отходя от плиты. Я ведь и институт заочно окончила. Теперь домохозяйка с дипломом. В случает чего, смогу сама зарабатывать себе на хлеб…

Мужчины между тем приносят за столик напитки и легкую закуску.

— Не хочу я этот дурацкий "Мартини", — вдруг резко говорит Юлия. — Я буду виски с "кока-колой"!

— Что с тобой, опять истерика? — раздраженно спрашивает Роберт.

— Я хочу напиться. И забыться. Или заснуть и не проснуться! — бормочет она и вдруг начинает плакать.

— Извините, друзья, но, кажется, нам лучше уйти, — говорит Роберт.

— Оставь меня! — пытается вырваться Юлия, но муж держит её крепко.

"Не вырвется! — понимает Евгения. — Странная женщина с кукольным личиком, которую никто не принимает всерьез. Женщина, у которой есть все, кроме главного… Уж не сестры ли мы с ней?"

Юлия обмякла, точно резиновая кукла, из которой вместе со слезами вышел воздух. Муж подхватывает её на руки и уносит.

— Что это с нею? Заболела? — растерянно спрашивает Виталий.

— У неё больная душа, — задумчиво говорит Евгения.

— Отдохнули! — сплевывает он. — Уехали подальше от всех проблем! Может, все-таки посидим, выпьем?

— Давай лучше погуляем, — предлагает Евгения. — Мы же тут ещё ничего не видели.

Она берет его под руку, и они долго гуляют, вдыхая пряный запах южных растений, настоянный на морском соленом воздухе. К концу прогулки оба начинают зевать и, придя в номер, засыпают, едва коснувшись подушек…