Она кивнула на меня, и портной поднял на меня взгляд.

— Ариенай, не стой на пороге, — позвала Глория. — Проходи.

Затем она повернулась к Уоллену и сообщила:

— Юной леди нужно бальное платье. Для приема у наместника. И там она должна блистать. Вы понимаете о чем я?

С этими словами она выложила на стол увесистый мешочек с деньгами. И по тому, как легко она распоряжалась немалыми средствами, я поняла, из чьего кармана будет оплачен этот заказ. Нужно было бежать, отказаться, найти Ару и объяснить, что не могу это принять… Но моя растерянность и мягкий голос Глории сделали свое дело. Вскоре вокруг меня суетился портной с помощницей, расправляя на столах отрезы тканей и пытаясь подобрать тот оттенок, что подойдет к моим волосам и глазам. И подчеркнет стихию магии.

Остановились на холодном синем оттенке, с которым должны контрастировать мои волосы. Меня терзали сомнения, но Глория только восторженно кивала, обсуждая фасон.

После лавки Уоллена мы посетили еще одну, с готовым платьем. Там Глория помогла мне выбрать несколько рубашек, брюки и белье. Также мы купили кожаный корсаж с парой потайных кармашков, и я подумала, что с ним будет хорошо смотреться портупея с пистолетами…

Затем был магазин с притираниями. И еще один.

Сначала я пыталась возражать. Но Глория сурово произнесла:

— Ты свою сумку видела? Разве приличной девушке подобает иметь так мало вещей? На приеме у наместника рядом с тобой будет весь цвет огненной аристократии. Ты должна выглядеть достойно среди них. Не любишь и не ценишь себя — уважай свой род и предков, по тебе будут судить об Инрешваре. Неужели ты хочешь, чтобы твой враг видел перед собой замухрышку?

Слово “враг” произвело нужный эффект. Правда, думала я в этот момент вовсе не о Шендане. А внезапно осознала, что на балу рядом со мной и правда будет человек, для которого я готова надеть все самое лучшее. Мне впервые в жизни хотелось кому-то нравиться, и от этого я чувствовала смятение и растерянность.

Эти чувства сопровождали меня весь день. В дом Глории мы вернулись уже под вечер. Покупки и мои скромные пожитки отправили в мое новое жилище. А в гостиной нас уже ждал учитель. Ару задумчиво оглядел меня, и после этого мы отправились домой.

Всю дорогу мы молчали. Я тщательно подбирала слова, но не могла найти смелости, чтобы заговорить с ним. А когда мы поднялись на второй этаж, к себе я не пошла. Кровник невозмутимо пропустил меня в свою комнату. Только когда за нами закрылась дверь, и на нее привычно легло огненное заклинание, я резко обернулась к учителю, посмотрела ему в глаза и прошептала:

— Спасибо.

В ответном взгляде промелькнуло самодовольство.

— Не за что, — с деланным равнодушием произнес он.

На этом спокойствие меня оставило. Я резко отвернулась и прошептала:

— Что скажет ваш отец, когда узнает на что, а точнее, на кого вы тратите семейное достояние?

Его руки обвили мою талию.

— Не узнает, — прошептал он мне на ухо. — Глория может выглядеть легкомысленной, но она не болтушка и не дура.

— Все равно… Вы не должны были этого делать, — также тихо ответила я.

Ару убрал с шеи мои волосы и парировал:

— Я уже много сделал того, что не должен. И у меня есть для тебя кое-что еще.

Он разжал руки и сделал шаг назад. А я изумленно обернулась. Что-то еще для меня? И что же это?

В руках Ару держал плоскую шкатулку. Сердце забилось чаще, но сил принять подарок из его рук я не нашла. Тогда учитель молча откинул крышку сам, и я не смогла сдержать вздох восхищения.

На темно-синем бархате лежало колье. Белое золото и яркие камни складывались в три цветка невероятной красоты. Голубые лотосы. Символ моей магии. Такие росли у меня дома. Я не сразу поняла, что за камни использовал ювелир. Неудивительно, я же видела подобное всего один раз. Но это сияние ни с чем невозможно спутать. Редчайшие голубые алмазы, самой природой созданные для магии.

Ару держал в руках целое состояние. Но смотрел он только на мое лицо. А я не могла оторвать взгляд от камней.

— Примеришь? — спросил он.

Я была настолько обрадована и растеряна одновременно, что не стала сопротивляться. Покорно расстегнула пару верхних пуговиц рубашки и позволила ему надеть мне на шею колье. Затем кровник взял меня за руку и подвел к зеркалу над комодом. Цветы из голубых алмазов сияли на белой коже. Я осторожно коснулась пальцами самого крупного из трех лотосов и прошептала:

— Почему? Зачем?

— Потому что ты лучше любой девушки из этого огненного курятника, и должна выглядеть соответственно, — ответил Ару, и в его голосе прозвучала непоколебимая уверенность.

Я не нашла слов. Молча обернулась и спрятала лицо у него на груди, чувствуя, как щеки заливает румянец. Я? Лучше всех высокородных девиц Эйенкаджа? Он и правда сказал это вслух? Сказал это мне?!

Ару снова обнял меня и начал гладить розовые пряди. А затем настороженно спросил:

— Тебе оно нравится?

Я прошептала:

— Очень. Спасибо.

После этого я накрыла колье ладонью и вздохнула:

— Но что будет, когда это все увидит Шендан…И Лукиан?

— Надеюсь, сдохнут от зависти, — мстительно процедил Ару. — И это избавит нас от части проблем.

Я невольно улыбнулась и снова задумалась о том, сколько лет моему учителю. Как давно он получил бессмертие? Иногда казалось, что он намного старше меня. А иногда кровник рассуждал и вел себя, как подросток.

Учитель нехотя выпустил меня из объятий и вздохнул:

— Пора ужинать. У нас есть еще дело этой ночью, помнишь?

Я поспешно кивнула и отступила на шаг. Колье пришлось вернуть в шкатулку. Расставаться с украшением не хотелось. Мне был так дорог подарок Ару, что я готова была носить его не снимая. Но придется ждать бала. Кроме того, я уже ношу браслет, который он подарил мне.

На прощание я коснулась лотосов подушечками пальцев, и ощутила внутри магию.

— Амулет? — удивилась я.

— Защитный, — кивнул Ару. — Легкое заклинание от боковых атак, а также будет усиливать твои собственные щиты.

Не только о моем внешнем виде позаботился, но и о безопасности, надо же… Это заставляло меня испытывать радость и восторг. Но они тут же смешивались с чувством вины и стыдом. Я не должна радоваться. Не должна принимать его подарки. Но отказаться было выше моих сил.

Я унесла шкатулку в свою комнату. И в гостиной, и в спальне царила пустота. Мерпус,