Завтра, когда я буду дома, я сама ему позвоню. К тому моменту у меня будет больше информации. У всех нас. Иначе и быть не может.

На следующее утро под окнами больницы журналисты воюют за место на тротуаре с демонстрантами. Когда мальчики заглядывают к нам после завтрака, мы мечтаем только о том, чтобы как-нибудь замаскироваться и проскользнуть мимо этих ненормальных. Кроме Хлои, которая ждет не дождется возможности попасть в кадр.

Себастьян настаивает, что мы будем меньше волноваться, если как следует разгоним кровь. Все, что угодно, только бы не трястись от страха. Даже Ксавьер откладывает свой неизменный блокнот и присоединяется к нам. Он хохочет и размахивает руками, но вскоре решает, что ему нужен перерыв. Его лоб блестит от пота, а лицо кажется сероватым. Мы с Себастьяном обмениваемся многозначительными взглядами.

К моменту, когда приходят родители Ксавьера, ему становится еще хуже. Его папа, с такой же короткой стрижкой, как и у сына, угрюмо смотрит на нас. С раздраженным видом он вместе с женой бросается к Ксавьеру, и они берут его под руки с двух сторон. Ноги Ксавьера волочатся по полу, когда они покидают комнату под подавленными взглядами остальных.

Пару минут спустя пожилой доктор приглашает остальных мальчиков вернуться в свою палату для осмотра. Доктор Калдикотт приходит, чтобы осмотреть Хлою и меня. Когда она достает стетоскоп, моя новая, общительная личность спрашивает:

– А вы обычно работаете в неотложной помощи или тут наверху?

Она приподнимает бровь.

– Здесь наверху, но до того я двадцать лет была врачом в армии, так что мне всегда рады и в неотложке.

Теперь понятно, почему при взгляде на нее сразу кажется, что она пленных не берет.

Я спрашиваю:

– А как Роза?

Она выслушивает мою спину стетоскопом.

– Боюсь, все так же.

Я стараюсь не думать о том, как чужеродные ДНК вгрызаются в мой организм. Доктор Калдикотт осматривает мои лимфатические узлы. Ее лицо ничего не выражает.

Я говорю:

– Доктор Стернфилд упомянула, что у меня появились какие-то странные антитела, вероятно, после того, как я побывала в Индонезии. Может, именно поэтому я не в коме и больше не теряю сознание.

– Может быть. Было бы проще ответить, если бы мы узнали, где доктор Стернфилд.

Я прочищаю горло.

– Могло ли случиться, что я передала это кому-то в своей семье или своему парню?

В первый раз по-настоящему назвать кого-то парнем так сладостно и горько одновременно.

– Слишком рано судить. У вас была интимная близость?

Мои щеки вспыхивают.

– Мы только целовались.

– Тогда скажи ему, чтобы был начеку и следил, не появятся ли симптомы. Мы даем такую инструкцию всем членам семьи и прочим, кто контактировал с вами.

Я чувствую себя переносчиком тифа.

Доктор Калдикотт направляется к Хлое, у которой по-прежнему жар. Потом она уходит, не ответив на вопрос, когда мы сможем выписаться.

Несколько минут спустя возвращаются мальчики. Кроме Ксавьера, которого забрали для дополнительного осмотра. Мы разбредаемся по комнате, не слишком искренне пытаясь убедить друг друга, что все оставшиеся чувствуют себя неплохо. Даже Хлоя – которой определенно нехорошо. Теперь мы уже не смеемся, и тишину нарушают лишь выкрики протестующих и гудки машин, которые доносятся снаружи.

Шейн прячет руки в карманы.

– Похоже на старый фильм ужасов, когда все заперты на острове, а какой-то сумасшедший убивает их одного за другим.

Глаза Хлои расширяются от ужаса. Если бы Джесси ее не успокаивал, думаю, Шейн бы оказался следующим, кого убьют на том острове.

Я резко спрашиваю:

– А разве не ты говорил, что готов потерпеть головную боль, чтобы получить поклонниц?

Теперь он уже не кажется таким дерзким.

– Ксав выглядит не так уж привлекательно. И думаю, дело не в том, что они с Себастьяном полночи не спали и перешептывались.

На случай, если его это действительно волнует, я говорю:

– Думаю, Ксавьеру скоро станет лучше. Чем бы мы ни заболели, вряд ли это передается слишком уж легко, так что если мы будем осторожными, они должны нас отпустить.

Когда Шейн слышит эти слова, на его лице снова вспыхивает ухмылка.

– Осторожными? Кто бы говорил.

Я не утруждаю себя ответом. Себастьян переключает телевизор на местный новостной канал.

В третьем по счету репортаже мы видим Доктора Гордона, окруженного людьми в белых пиджаках, в актовом зале «Nova Genetics». Он заявляет:

– Мы проводим интенсивное расследование в связи с сообщениями о несанкционированном лекарстве, в распространении которого, предположительно, повинен наш исследователь. Я хочу подчеркнуть, что подобное поведение – грубое нарушение наших непреложных правил. Мои подчиненные оказывают содействие властям, ведущим расследование, а я направляю все наши усилия на смягчение последствий произошедшего.

Он заканчивает пресс-конференцию и выходит из помещения, не ответив ни на один вопрос.

Хлоя закрывает лицо руками и стонет:

– Почему у меня так громко звенит в ушах? Почему я не могу… – Она заваливается вперед.

Джесси хватает ее за плечи.

– Хлоя!

Я нажимаю на кнопку экстренного вызова. Через несколько секунд в комнату врывается медсестра. Быстро осмотрев Хлою, она рявкает что-то в гарнитуру.

В палату вбегает доктор Калдикотт, а следом за ней – двое санитаров с каталкой. Пока они перекладывают Хлою с кровати, Джесси держит ее за руку.