Доктор Стернфилд отправилась в поход? Мне всегда казалось, что она не из тех, кто проводит время на природе.

Шейн, прищурившись, смотрит на него:

– А что, если мы не хотим возвращаться к своим прежним личностям? Предполагается, что побочные эффекты – временные.

Ксавьер резко вдыхает.

– Временная кома? Если доктор Стернфилд настолько сильно просчиталась, оценивая побочные эффекты, то мы хотим, чтобы воздействие CZ88 убрали как можно скорее.

Джесси ударяет по ладони кулаком.

– Мне нужно избавить свой организм от любой чертовой фигни до начала футбольного сезона. Если я из-за этого провалю тест на наркотики…

Доктор Гордон поднимает руки.

– Не спешите. Расслабьтесь и отдохните сегодня ночью. И избегайте прессы. Я попросил нашего оператора отслеживать все звонки.

Хлоя угрюмо спрашивает:

– Почему? Пресса уже в курсе.

Он отрицательно мотает головой, так что его щеки колышутся.

– Пресса отчасти в курсе. Пока что им не удалось узнать, кто вы.

Его лицо становится тревожным, а голос – тихим.

– Как вы, возможно, знаете, есть люди, которые не поддерживают генную терапию, и они могут захотеть выместить свое разочарование на тех, кого они воспринимают как угрозу.

Хлоя вцепляется в руку Джесси.

– Что вы имеете в виду?

Доктор Гордон нервно трет глаз, не снимая очков.

– И это не просто агрессивные демонстранты. Есть и бизнесмены, которые не хотят, чтобы наука развивалась. Если, корректируя гены, мы сможем вылечить болезнь за одну-две инъекции, что станет с производителями лекарств, которые пациенты принимают в течение многих лет? Когда люди могут потерять деньги, они становятся опасны. Думаю, вам нужно оставаться в тени. Ладно?

Мы беспомощно киваем. Поблагодарив нас, он уходит.

Как только за ним захлопывается дверь, Хлоя говорит:

– Вы в это верите? По-моему он просто хочет прикрыть свою задницу.

Я кручу в руках вылезшую из одеяла нитку.

– Ты хоть раз сталкивалась с этими двинутыми демонстрантами вблизи?

Она недовольно вздыхает.

– Это просто кучка неудачников с плакатами. Да ну же, доктор Гордон и правда вбил это вам в голову. Он просто пытается запугать нас, чтобы защитить свою паршивую дочку.

Шейн хлопает себя по лбу.

– Ох блин! Мы совершенно упустили возможность шантажировать его и потребовать награду за молчание.

Я вздыхаю.

– Серьезно? И чего бы ты у него попросил?

– Каких-нибудь развлечений, для начала. Не похоже, что тут часто бывают вечеринки.

Себастьян встает и поворачивается на месте.

– Мы можем сами себя развлечь. У кого есть музыка?

Ксавьер переключает телевизор на музыкальный канал. Себастьян убеждает нас оторвать наши унылые тушки от дивана, чтобы он мог показать нам кое-какие движения из хип-хопа. Как он и обещал, вскоре мы уже танцуем и смеемся. Его руки на моих плечах, он ведет меня в танце под музыку «Scooby», и тут входит моя мама.

Она держит в руках маленький пакет с вещами.

– Может, пора немного успокоиться?

Следом за ней в комнату входит доктор Фиск.

– Миссис Холлингс совершенно права. Мальчики, почему бы вам не вернуться в вашу комнату? А я быстро всех осмотрю.

Вздыхая, они прощаются с нами и выходят из комнаты. Доктор Фиск начинает осмотр с меня, засыпая меня вопросами. Она торопливо печатает на своем планшете.

– Похоже, дела идут неплохо.

Коротко кивнув, она подходит к кровати Хлои.

Мама сидит на стуле рядом со мной.

– Ты выглядишь нервозной.

На самом деле это она обгрызает лак со своих ногтей. Страх расходится от нее волнами.

Я выбираю пару конфет из тех трех, что она принесла.

– Я беспокоюсь только о том, что подумают мои друзья.

– А что насчет того, что я подумаю?

Она наклоняется вперед.

– Я никогда и не предполагала, что тебе настолько тяжело, и это заставит тебя пойти на радикальные меры, чтобы хоть что-то изменить.

Я смотрю в пол.

– А как насчет того, что я не смогла выиграть стипендию на научном конкурсе? Или преодолеть свой страх, работая в бассейне? Я даже вечеринку не могу пережить. Мама, мне всегда приходится с чем-то бороться, каждый день. Я перепробовала все, что могла, чтобы все обстояло не так, как обычно, а так, как в последние дни. Оно стоит нескольких обмороков и приступов головной боли.

Она протяжно вздыхает.

– Не стоит беспокоиться насчет стипендии. Если я буду делать больше холодных звонков или возьму на себя продажу свободных домов, работая на других агентов, я смогу…

– Мама, ты и так взвалила на себя чудовищное количество работы. И каждый лишний доллар нужен для Сэмми. Настал момент, когда я должна взять на себя часть этой ноши.

С другого конца комнаты раздается громкий возглас Хлои:

– Да говорю я вам, я хорошо себя чувствую!

Доктор Фиск говорит по-прежнему спокойно:

– У тебя уже почти тридцать девять градусов.

– Обещаю, что сообщу вам, если почувствую себя нехорошо.

Доктор Фиск встает.

– Я еще вернусь.

Мама спрашивает доктора Фиск, можно ли переговорить с ней в коридоре. Потом она торопливо обнимает меня на прощание. Что-то подсказывает мне, что следовало бы обнять ее исхудавшее тело дольше и крепче. Но вместо этого я просто говорю ей:

– Увидимся утром.

Мама и доктор Фиск уходят, а вскоре после этого нам приносят ужин. Пресная курица, приготовленные на пару овощи и консервированные фрукты. Мы снова включаем телевизор и видим, что новости распространяются быстрее, чем наши вирусные векторы. На одном из каналов рекламируют круглый стол о перспективах и угрозах генной терапии, который должен состояться уже завтра.

Потом к нам заглядывают родители Хлои, которые принесли ей все, что нужно для ночевки, и дюжину раз спросили, как мы себя чувствуем. Наконец мы готовимся ко сну. Я уютно устраиваюсь под одеялами и выключаю свет.

В темноте Хлоя вдруг говорит:

– Какая бы зараза в нас ни сидела, я передала ее Джесси. Можешь себе представить, как это отвратительно?

Если CZ88 так легко передается, разве от нас не заразились бы намного больше людей? Учитывая, что заразился только Джесси, я могу сделать обоснованное предположение о механизме передачи заболевания. Но можно ли заразиться им через поцелуй? Волна дурноты скручивает мои внутренности. Слава богу, Эви проверит, как там Джек.