«Лучше быть ограбленным, — подумал я, — чем сожжённым накостре».

Поэтому я поспешил удалиться, прежде чем чувство долга егопревосходительства не одержало победу над его так называемым милосердием, —чёрт бы побрал его грязную душу.

— Вы, может быть, думаете, что это конец моих несчастий, —продолжал он после минутной паузы. — Но, к сожалению, самое худшее было ещёвпереди.

Я поспешно вернулся на борт. Мы сразу же снялись с якоря ивышли в море, не встретив препятствий со стороны форта. Но не успели мы отойтина четыре-пять миль от берега, как нас нагнала карака береговой охраны иоткрыла по нам огонь. Не сомневаюсь, что они получили от этого паршивогогенерал-губернатора приказ потопить нас. Меньше всего ему хотелось, чтобы вИспании узнали, каким способом он обогащается в Новом Свете.

Так как на нашем корабле не было пушек, то испанцам,несмотря на то, что канониры они дрянные, было так же легко справиться с нами,как подстрелить вальдшнепа. По крайней мере они так считали. Но мы шли снаветренной стороны от них, и я воспользовался единственным шансом. Резкоповернув руль, я двинул судно прямо на караку. Несомненно, эти навозные тварирассчитывали развалить нас на кусочки прежде, чем мы до них доберёмся, и,клянусь душой, им это удалось. Мы быстро погружались под воду, протекая, какдуршлаг; наша палуба была уже почти вровень с поверхностью воды, когда наконецмы ударились о борт испанского корабля, но Бог оказался милостив к еретикам.То, что осталось от нашего левого борта, зацепилось за шпангоуты[96] караки, имы тотчас забросили абордажные крючки и перебрались на борт к испанцам.

После этого на палубе караки начался кромешный ад, так каквсе мы были вне себя от ярости на этих хладнокровных убийц. Мы резали их повсему кораблю. У меня убили трёх матросов и десятерых ранили, но из испанцев вживых не осталось никого — тех, кого не прикончили на корабле, выкинули заборт.

Работорговец снова умолк, устремив на присутствующихвызывающий взгляд своих горящих глаз.

— Вот, пожалуй, и всё. Мы, конечно, воспользовались этойкаракой, так как мой корабль пошёл ко дну. Это и объясняет папистские картинкина грот-мачте. Я так и думал, что из-за них у нас будут неприятности. Когда выдали залп в сторону моих клюзов, я хотел добавить это к моему счёту сиспанцами, но теперь я вижу, что, кажется, нашёл друга.

Когда Уокер смолк, слушатели, потрясённые его рассказом,некоторое время не могли вымолвить ни слова. Наконец Волверстон пошевелился вкресле и проворчал:

— Типичный образчик кастильского коварства. Этогогенерал-губернатора не плохо было бы протащить под килем.

— Уж лучше поджарить его на медленном огне, — заметилИбервиль. — Единственный способ придать аромат этой новохристианской[97]свинье.

— Новохристианской? — с удивлением переспросил Блад. —Значит, ты знаешь его?

— Не больше, чем ты. — И бывший семинарист объяснил:

— В Испании, когда еврей переходит в христианство, он долженпринять новое имя. Но его выбор не вполне свободен. Имя должно совпадать с названиемкакого-нибудь дерева или другого растения, таким образом, его происхождениеостаётся известным. Генерал-губернатор носит фамилию Перера, что по-испанскизначит грушевое дерево. Вальдоро и Пеньяскон были добавлены позднее — ведь этиренегаты живут под постоянной угрозой сожжения на костре.

Блад снова перенёс внимание на Уокера.

— Должно быть, сэр, вы не без умысла рассказали нам этуотвратительную историю. Какой услуги вы от нас ожидаете?

— Ну, разве только вы поделитесь со мной лишними парусами,если они у вас имеются. Я оплачу вам их стоимость, а то переплывать океан стаким количеством парусов, как у нас, — маленькое удовольствие.

— И это всё? А я-то думал, что вы попросите нас вытянутьплату за ваших рабов из этого генерал-губернатора, позволив нам, разумеется,позаимствовать и для себя небольшую сумму за причинённое беспокойство. ВедьГавана — богатый город.

Уокер уставился на него.

— Да вы смеётесь надо мной, капитан. Я не так глуп, чтобыпросить невозможного.

— Невозможного! — повторил Блад, подняв свои чёрные брови.Затем он улыбнулся. — Клянусь моей душой, это почти вызов!

— Какой ещё вызов! Вы, конечно, смелые ребята, но сам дьяволне отважился бы отправиться на корсарском корабле в Гавану.

Блад потёр подбородок.

— И всё же этот субъект нуждается в уроке. А ограбить ворасамо по себе заманчиво. — И он взглянул на своих офицеров. — Ну как, нанесёмему визит?

Питт сразу же выступил против.

— Нет, если только мы не потеряли рассудок. Ты не знаешьГавану, Питер. Если есть в Новом Свете неприступная испанская гавань, то этоГавана. На всём Карибском море нет более защищённого порта — это было ужеизвестно Дрейку[98].

— И это факт, — подтвердил Уокер, чьи красные глазкисверкнули на момент при словах Блада. — Там настоящий арсенал. Войти в гаваньможно только через канал шириной не более полумили, который защищают три форта:Моро, Пунталь и Эль Фуэте. Вы не продержитесь там на воде и часу.

Блад мечтательно устремил взгляд в потолок.

— И всё-таки вам удалось продержаться на воде несколькодней.

— Да, но при иных обстоятельствах.

— Неужели мы не сможем создать нужные обстоятельства? Мы невпервые выполняем такую задачу. Конечно, план следует хорошо продумать, но мы всостоянии это сделать, так как сейчас не заняты никакими другими предприятиями.

— А всё потому, что ты — размазня, — вмешался Ибервиль,который до сих пор не мог примириться с упущенной возможностью, предоставленнойим вояжем архиепископа. — Примас Новой Испании ещё в море. Заставим же егорасплатиться за грехи соотечественников.