— Слушайте, вы водку пьете? — поднимаясь из-застола, спросила я.

— Какой же мент водку не пьет? — удивился он.

— Ну так давайте выпьем, говорят, водка стрессснимает. — Я достала бутылку из холодильника, а из шкафа две рюмки. Дениснаполнил рюмки и спросил:

— За что пьем?

— За удачу. Мы выпили и некоторое время молчали. Денисприналег на закуску, а я жевала ломтик лимона, удивляясь про себя, что хорошегонаходят в водке люди.

— Я вас очень внимательно слушаю, — вдруг заявилДенис.

— Хотите, чтоб я анекдот рассказала?

— Нет, Полина Викторовна, хочу, чтоб вы мне объяснили,что вы имели в виду, когда сказали, что убивать вас сегодня не собирались. Вамведь и до этого угрожали, верно? — Я неохотно кивнула. — Вот ирасскажите все как есть.

— Я бы рассказала, не будь вы ментом, а так себедороже…

— Да что за предубеждение такое, почему все милицию какогня боятся?

— Это вы не у меня спрашивайте, а у всех. Пусть они иответят.

— Вы за эти дни ни с кем из друзей не виделись. Так?

— Откуда знаете? — нахмурилась я. — Следитеза мной, что ли?

— Я не знаю, я спрашиваю. Ну так прав я?

— Правы. И что?

— Нет у вас друзей, которым можно тайну доверить Иродственников нет, от милиции шарахаетесь. Вот и выходит, что в трудную минутувы остались одна, посоветоваться не с кем и не на кого опереться. В сыщиковиграете, головой рискуете… Вы его очень любили?

— Кого? — зло спросила я и поспешно отвернулась,налила еще водки, выпила, не дождавшись Дениса, и стала катать хлебныйшарик. — Да, очень, — ответила я тихо. — Сначала было так больно— жить не хотелось, а теперь еще больнее, потому что… — Я все-таки заревела,прикрыв глаза ладонью, но довольно быстро справилась с эмоциями: неловкораспускаться перед чужим человеком.

— Полина, — кашлянув и пряча глаза, сказалДенис, — вы ни в чем не виноваты. Есть такая штука — судьба. Иногда от неездорово достается.

— Вам-то откуда знать? — раздраженно спросила я.

— У меня мать с отцом погибли, когда мне одиннадцатьлет было. Жил у тетки. А у той своих двое и муж пьяница. Так что жизнь у менябыла не безоблачная, и кое-что я понять могу.

— Вы меня извините, — вздохнула я. — За всеэти колкости, за то, что вам “спасибо” не сказала, и вообще…

— Так сейчас скажите, — улыбнулся он.

— Что вам сказать?

— Спасибо, конечно.

— Спасибо вам, Денис Сергеевич, — засмеялась я.

— Пожалуйста, помочь красивой женщине мой долг.

— Вот уж не думала услышать это от вас.

— Насчет долга?

— Насчет красоты.

— Это вы хитрите. Знаете прекрасно, что красивы, накомплименты напрашиваетесь?

— Вы бы лучше водку пили, а не болтали глупости.

— Водки я выпью, а вы мне расскажите, что тут вокругвас происходит.

— Этому в школе милиции учат? — улыбнуласья. — Комплимент сделали, душевно поговорили, а потом не спеша вытянули всюподноготную?

— Из вас вытянешь. А комплимент я сделал совершенноискренне. И еще бы сделал, да боюсь выгоните. Вы, когда сердитесь, на расправускоры, а водки еще больше полбутылки и закуска хорошая…

— Ладно, — кивнула я. — Поваляли дурака, ихватит. Предупреждаю сразу: никаких заявлений писать не буду, и ничего из того,что сейчас скажу, в милиции повторять не стану. Вы правы, посоветоваться мне нес кем, да и вообще… У того, кто сегодня меня встретил в подъезде, на ладонитатуировка: крылатый змей. Свет со второго этажа падал, и я увидела на секундувсего, но татуировку узнала сразу, потому что не так давно очень хорошо еерассмотрела. — Денис молчал, выжидающе глядя на меня, и я продолжила:

— Я вам в прошлый раз не всю правду сказала. Московскаяквартира есть, только оформлена она не на мужа, а на Бычкова ВячеславаДмитриевича. Он живет в нашем городе. Одно это меня должно было насторожить, ая с фотографией Глеба к нему поперлась.

— Со свадебным снимком? Так там его узнать невозможно…

— Нет. Один художник нарисовал его портрет по памяти.Портрет в спальне стоял, а потом его кто-то в клочья изрезал. Перед поездкой вМоскву я сфотографировала его “Полароидом”, фотография осталась у меня.

— И вы пошли с ней к Бычкову? — простонал Денис.

— Да. Я думала, может быть, ему что-то известно о моеммуже. Должно быть известно, раз квартира оформлена на его имя Глеба он узнал,два года назад ехали в одном купе.

— И до сих пор помнит?

— Глеб произвел на него впечатление. Тогда же Бычков ипаспорт потерял. Думаю, Глеб им и воспользовался.

— Очень похоже на правду.

— Я была в этом уверена, пока господин Бычков непродемонстрировал мне свою ладонь.

— Крылатый змей?

— Ага. Говорит, грехи молодости. По виду человек онсовершенно безобидный, болтливый немного, но, безусловно, порядочный. Я незнала, что и думать.

— Но в милицию, конечно, не сообщили?

— Конечно. А если человек здесь ни при чем, итатуировка — простое совпадение. Ведь о татуировке на руке убийцы я от васуслышала, а сама ее не видела. Может, у того она и не такая вовсе, мало литатуировок…

— А сегодня в подъезде?

— Это был он, то есть татуировка точно такая же, как уБычкова.

— Ясно. Что еще? Давайте, Полина Викторовна,рассказывайте все…

— На улице меня толкнул парень, я на него сначалавнимания не обратила, какой-то тип в бежевой куртке, а потом нашла в карманезаписку, что-то вроде: “Не суй свой нос, куда не просят”.

— Записка у вас?

— Нет, конечно. Выбросила.

— Напрасно…

— Что ж мне ее, как талисман хранить? Бычков рассказал,что познакомился с Глебом, когда ездил в Сибирь, в командировку. Вот я и решиласлетать в тот город.

— Зачем? — не понял Денис.

— Попытаться узнать, что там делал мой муж.