– Между нами нет ничего, кроме платонической дружбы. Наверняка она в состоянии это понять, как ты думаешь?

– Мелли. – Тон ее голоса заставил меня задуматься о том, как он мог бы звучать, будь она рядом, чтобы ругать меня, когда я была ребенком. Впрочем, что бы она ни собиралась сказать, это тонуло в пронзительном крике, доносившемся из дома. Это был последний день, когда людей пускали в дом во время работ над фундаментом. Я оставила Нолу с книгой на кухне, и она пообещала сидеть одна в пустом доме. Мы с матерью как по команде повернули головы и бросились по садовой дорожке к двери кухни.

Распахнув ее, я застыла на пороге, ожидая, когда мои глаза привыкнут к свету. Увы, мое великое облегчение при виде Нолы мгновенно сменилось беспокойством по поводу того, что она увидела нечто такое, что я не была готова ей объяснить.

– В чем дело? – спросила я, шагнув к ней. Нола стояла, прижимаясь к холодильнику, как будто задалась целью слиться с нержавеющей сталью.

Она передернулась и указала куда-то за мою спину. Придя в себя, я обернулся, ожидая увидеть Бонни или кого-то из безобидных духов, которые все еще бродили по комнатам дома на Трэдд-стрит, что, по-видимому, их вполне устраивало. Вместо этого мой взгляд упал на источник ее ужаса: возле раковины, на краю гранитной столешницы, сидел огромный жук, известный остальному миру как летающий таракан. Его красновато-коричневый панцирь отражал верхний свет, длинные усы подергивались. Если честно, я бы предпочла призрака, змею, мышь или даже разъяренного быка. Как бы ни любила я мой родной Чарльстон, этого вездесущего насекомого было достаточно, чтобы отказаться от всех притязаний на присуждение ему звания Священного города.

Моя мать застыла в дверях, и я на мгновение представила эту картину: три здоровые, умные женщины окаменели от ужаса при виде шестиногого жука. Правда, шестиногого жука величиной в три дюйма и с крыльями, но все же жука.

– Это что? – взвизгнула Нола.

Я стояла спиной к Ноле, чтобы следить за непрошеным гостем.

– Это птица штата Южная Каролина, – сказала я как можно спокойнее, лишь бы она не догадалась, что я сама боялась этих существ до потери пульса.

– Оно летает?

Как будто поняв ее вопрос, жук помахал крылышками. Нола снова взвизгнула и, подскочив к двери, выбежала в коридор, чем начала цепную реакцию, потому что мы с матерью бросились за ней следом. В следующий миг Нола чуть не врезалась в Джека, который бежал от входной двери на кухню.

– В чем дело? – спросил он, схватив Нолу за плечи.

Паника на его лице напомнила мне его взгляд перед тем, как он нырнул с каяка, когда Нола упала в воду. У меня даже на миг защемило сердце, прежде чем я вспомнила, что, собственно, вызвало этот переполох.

– В кухне крылатый жук. – Я была абсолютно независимой женщиной, которая ни при каких обстоятельствах не полагалась на мужчину, и все-таки только дура отказалась бы от этой возможности. – Ты не мог бы избавить нас от него?

Джек опустил руки и посмотрел на всех нас.

– Жук? Вы визжите и бежите по дому из-за жука?

– Это большой летающий жук, – пояснила моя мать.

– Около пяти дюймов в длину, – добавила Нола.

– Пяти дюймов? – повторил Джек.

Нола кивнула.

– Хорошо. Я готов к бою. Где он?

– На раковине, – сказала я, подталкивая его вперед. – Только не дави его – сначала выгони его наружу, а потом можешь убить.

– Его обязательно убивать? – спросила Нола, прикусив нижнюю губу.

Я смерила ее взглядом, который обычно приберегала для клиентов, чья цена за дом граничила с оскорблением.

– Это же таракан, – сказала я.

– Пальмовый жук, – в унисон сказали Джек и моя мать, словно это симпатичное название что-то меняло.

Нола продолжала сверлить Джека полным надежды взглядом.

– Хорошо, – сказал он. – Я поймаю его в чашку и выпущу на улице, согласна?

Его дочь кивнула. По ее губам промелькнуло подобие улыбки.

– Только не вздумай взять хорошую чашку! – крикнула я ему вслед. – И выброси чашку в мусор, когда закончишь.

– Да, Мелли, – ответил он и исчез в кухне.

– Это единственная вещь, которую мужчины делают хорошо, – сказала я Ноле, сочтя своим долгом просветить ее по поводу мироустройства.

– Я это слышал! – крикнул Джек с другой стороны кухонной двери.

Когда через несколько минут он вернулся, то выглядел как рыцарь, возвращающийся из крестового похода.

– Готово. Теперь ваш гость сидит в траве, готовый заселить мир крошечными пальмовыми жучками. – Он улыбнулся мне: – Ты готова?

– Куда ты собралась? – спросила меня мать.

– Мы хотели бы еще раз взглянуть на дом, который видели ранее на этой неделе, – тот, который, как нам кажется, был прообразом кукольного домика. Джек и Софи выяснили, что живущая там женщина, Джулия Маниго, – последняя представительница ее семьи. Той самой, которая владела домом с конца девятнадцатого века. Из того, что раскопала Софи, похоже, что Джулии уже за девяносто и кукольный домик вполне мог принадлежать ей.

– Но кого это волнует? – спросила Нола. – Лично мне до… – моя мать укоризненно посмотрела на нее, – …фонаря, кому он принадлежал. Какая нам разница?

Мы с Джеком встретились взглядами над головой Нолы. Этих нескольких мгновений хватило для того, чтобы признать нашу общую тайну и чтобы мое тело как будто обдало жаром.

– Нет, действительно, – не унималась Нола. – Я что, должна пойти и поговорить с какой-то старухой? Да она уже давно выжила из ума и не помнит ни про какой дурацкий кукольный домик.

Джек повернулся к ней:

– Наверное, нет, но в этом случае я мог бы заставить тебя провести выходные с Ребеккой и мной в доме ее родителей в Саммервилле. Выбирай.

Нола закатила глаза.

– Тогда уж лучше поехать к той старухе, – пробормотала она, глядя в пол, словно никогда раньше его не видела. – А зачем тебе туда? – спросила она, поднимая хмурый взгляд на отца.

Джек пожал плечами:

– Потому что я всегда в поиске идей для следующей книги. И, кроме того, меня просила Мелли.

Вообще-то я его не просила, но не стала говорить этого вслух. Мы с Джеком довольно долго вместе расследовали прошлые жизни в старых домах, и мне даже в голову не пришло его просить. У меня не возникло ни малейших сомнений на тот счет, кто будет меня сопровождать.

– Джулия Маниго, – повторила моя мать. Она подняла голову, и ее глаза буквально полезли на лоб. – Она случайно не преподавала когда-то в школе Эшли-Холл?

– Преподавала, – ответила я. – Я не подумала спросить у тебя, знала ли ты ее. По словам Олстон, она преподавала музыку в Эшли-Холл, пока не ушла на пенсию, а затем давала уроки игры на фортепиано у себя дома. Вот почему Олстон узнала ее дом.