– Спасибо, Олстон.

Мы попрощались, и я вернула телефон Ноле.

– В чем дело? – спросила она скорее с раздражением, чем с интересом.

Я постаралась ответить как можно более нейтральным тоном:

– Мы с твоей бабушкой и отцом пытаемся найти дом, с которого, скорее всего, был скопирован твой кукольный домик. Мы были почти уверены, что он из Чарльстона, но наши поиски никуда нас не привели. До вчерашнего дня, когда Олстон была в твоей комнате. По какой-то причине твой кукольный домик показался ей знакомым, но она не смогла понять почему. И вот теперь ей подумалось, что он очень похож на дом, где она брала уроки игры на фортепиано.

– И что? Зачем ей звонить тебе и рассказывать об этом?

Мы с Софи переглянулись. Я уже рассказала ей все, что случилось в кукольном домике, и она была полностью согласна с тем, что пока еще рано говорить Ноле о призраках или моей способности их видеть.

Я встретилась взглядом с Нолой в зеркале заднего вида.

– Потому что мне любопытно. Разве тебе не интересно, кому раньше принадлежал твой кукольный домик и с какого дома он скопирован?

– Мне без разницы, – буркнула она и вернулась к созерцанию мира за окном.

Вновь переключив внимание на дорогу, я едва не задела боком конный экипаж с туристами. Софи одарила меня злющим взглядом:

– Если ты не возражаешь, мне бы хотелось дожить до того дня, когда я надену это платье. Только попробуй сделать это еще раз, и я скину тебя с водительского сиденья!

Я надулась:

– Тебе нужно, чтобы я подбросила тебя к Чэду или ты хочешь найти дом?

Вместо ответа она лишь молча посмотрела на меня поверх круглых солнцезащитных очков.

– Ладно. Я поведу машину, а вы смотрите в оба. Нола, ты на левую сторону. Софи, ты – на правую.

Я поехала по Ратледж-авеню, чтобы начать поиски с самых первых домов на Монтегю-стрит и далее вдоль всей улицы. Многие старые дома в районе Харлстон-Виллидж были разделены на квартиры, но несколько роскошных особняков девятнадцатого и двадцатого веков так и остались особняками. Я очень надеялась, что дом Нолы из их числа. Я, конечно, никому в этом не признаюсь, но, на мой взгляд, делить исторические дома на квартиры – настоящее кощунство. Странное чувство, учитывая, что когда-то я сама ратовала за снос большей части зданий исторического района. Впрочем, после получения конских счетов за бесконечную реконструкцию моего дома на улице Трэдд-стрит, я порой склоняюсь к тому, что была не так уж и не права.

Я ехала медленно, прижимаясь к подъездным дорожкам или к бордюру, когда мне в зад упирались другие машины. Пару раз Нола сообщала нам, что ей скучно, но мы с Софи игнорировали ее жалобы, намереваясь выполнить нашу задачу. Мы проехали мимо скромных кирпичных домов середины века, затем мимо нескольких более старых, викторианских и в стиле греческого возрождения, и каждый такой особняк был молчаливым документом исторического наследия города.

– Стоп! – крикнула с заднего сиденья Нола. Я резко затормозила, за что удостоилась сердитого взмаха кулаком от велосипедиста, ехавшего позади меня.

Не говоря ни слова, Нола выскочила из машины и встала перед большим домом с облупившейся серой краской, ржавой железной калиткой, свисающей с единственной уцелевшей петли, и джунглями сорняков высотой по колено. Но дело было даже не в запущенном виде дома. Он стоял на обочине улицы, словно пустая скорлупа, как будто жизнь ушла из него, причем внезапно и безвозвратно.

Я подъехала к тротуару. Софи вышла из машины и встала рядом с Нолой.

– Вот это да! – ахнула Софи. – Вот это да! Я должна привести сюда моих студентов, чтобы они взглянули. – Она указала на правый угол дома, где высилась круглая башня с остроконечной крышей и флюгером: – Башня с витражами и всеми этими украшениями – типичный стиль королевы Анны. Но, судя по центрированному фронтону с его лепными украшениями и по дорическим колоннам, в свое время кто-то пытался замаскировать его под греческое возрождение. Хотя как можно спрятать башню?

Остроконечная крыша.

Я окинула взглядом фасад дома снизу доверху. Моему взгляду предстала пестрая мешанина архитектурных стилей. Мне тотчас подумалось, что примерно так же смотрится маленькая девочка, надевшая платье матери: несмотря на взрослый наряд, она все равно остается маленькой девочкой.

– Ведь это мой кукольный домик, верно? – спросила Нола. – По крайней мере, он был им раньше.

Софи кивнула:

– Да, похоже, что это он самый.

– И что нам теперь делать? Идти и позвонить в дверь? – спросила Нола.

– Давайте я сначала проведу небольшое исследование, – сказала Софи. – Узнаю, связаны ли его нынешние владельцы с первыми его хозяевами. Судя по дому, здесь или никто не живет, или его хозяева не слишком жалуют гостей.

Нола повернулась и посмотрела на нас обеих:

– С чего, собственно, мы это берем в голову? Подумаешь, какой-то тупой кукольный домик.

Софи, виртуоз лекционного мастерства, тотчас принялась рассуждать о важности знаний, когда речь идет об архитектуре и ее значении для истории. Я слушала ее вполуха. Куда больше меня волновало покалывание кожи на затылке. Я оглянулась на дом. Мой взгляд скользнул вверх, к башне, и к обращенному на улицу окну. И тут же застыл. Из только что пустого окна на меня смотрел старик с седыми космами. Лицо его излучало ненависть, на месте глаз зияли черные дыры.

Я зажмурилась, надеясь, что это всего лишь обман зрения, игра света и тени в извилистых волнах старого стекла. Когда я снова открыла глаза, изображение исчезло. Но никуда не делась мысль, что тот, кого я увидела в окне, хотел, чтобы мы ушли и никогда больше не возвращались.

Мы с матерью стояли на заднем дворе дома на Трэдд-стрит, пытаясь не обращать внимания на стук гидравлического подъемника, натужно пытавшегося оторвать дом от требовавшего ремонта фундамента – этакий архитектурный эквивалент реанимации тяжелого пациента. В недавнем прошлом меня наверняка посетили бы сомнения, стоила ли вся эта спасительная героика затраченных на нее денег и сил. Но всякий раз, когда мои мысли склонялись в этом направлении, я невольно вспоминала, что мой благодетель, мистер Вандерхорст, однажды написал про владение историческим домом: это часть истории, которую вы можете подержать в руках. Его слова всегда смягчали мое сердце, по крайней мере пока мне не приходил следующий счет.

– Мисс Миддлтон? – Я повернулась и увидела подрядчика Рича Кобильта. Он шагал ко мне, на ходу разворачивая что-то вроде сэндвича с капустой. Мы с Ричем работали над моим домом почти два года, и я по меньшей мере раз сто видела, как он ел салат из капусты в том или ином виде. Меня всегда подмывало спросить его, почему не арахисовое масло, или ветчину, или что-то еще, но я опасалась, что наш разговор перейдет к паранормальным вещам, вроде тех, которые – я это точно знала – он видел в моем доме.