— Но почему так сложно?

— Такова воля усопшего. К моменту составления завещания у него не было ни детей, ни кровных родственников. Выбрав себе в жены русскую, он не хотел, чтобы его имущество впоследствии перешло от его жены к другим русским, абсолютно незнакомым ему людям.

— Патриот, — хмыкнула Степа, — однако.

— Странно, — в недоумении пробормотала я.

— Что здесь странного? — прислушался ко мне Меркурьев. — Французы весьма жадный народ. Здесь принято заниматься благотворительностью, но только в широком смысле этого слова. А чтобы какому-то конкретному лицу что-то подарить или просто отдать, такое редко случается. Здесь не принято созывать гостей без повода, устраивать большие пиршества и дарить дорогие подарки, если, конечно, ты не идешь на свадьбу. Здесь другие люди и другие правила.

— Надо же! А Ирина Аркадьевна собиралась продать гостиницу и переехать жить к сестре в Америку.

— Вероятно, она не знала о дополнительном пункте в завещании. И вообще, на оглашение завещания были приглашены лишь те лица, которые были в нем упомянуты. Подозреваю, Ольга ничего матери не рассказала. Та же в силу своего незнания языка не могла пообщаться ни с нотариусом, ни с управляющим делами господина Матье.

— А Анри и его жена? Им ведь была отписана пожизненное содержание, но я поняла, что и они не в курсе того, что гостиница скоро будет выставлена на торги. Разве их тоже не было на оглашении завещания?

— Угадали. Обязанность выплачивать им пожизненную ренту легла на управляющего делами. Ежемесячно он должен был пересылать чек на имя Анри.

— Управляющий? Не Ольга? — несколько удивилась я, но тут же сама дала объяснение: — Хотя, видимо, Эмма и Анри считали, что это хозяйка дает управляющему такое указание.

— Получается, что никто из присутствовавших на оглашении завещания не был заинтересован в убийстве Ольги? — нахмурилась Степа, до этого момента сидевшая как мышка.

— Знаете, мне трудно представить, чтобы кто-то из вышеупомянутых стариков пошел бы на мокрое дело, — усмехнулся адвокат. — Я склоняюсь к тому, что убийство ни в коей мере не связано с завещанием. Так, бытовая ссора или ограбление. Ольга могла неожиданно вернуться в номер в то время, когда в нем орудовал воришка.

— Все постояльцы в это время находились внизу, в столовой. Кроме Алины, разумеется. Но она не убивала. Если же говорить о случайном воре, то он не мог просто так оказаться в гостинице. Посторонние в отель не входили. Входную дверь к этому часу уже закрыли на замок. Окно? Окна Ольгиных апартаментов выходят на улицу. Какой дурак полезет в окно в то время, когда по улице толпами ходят туристы?

— Если ее убил не случайный вор, то все сходится на вашей подруге, — пожал плечами Меркурьев.

С этим я не могла согласиться.

— Это еще почему? Разве убийца не мог войти в комнату Ольги позже? Уже после того, как Алина с Ольгой поднялись на этаж и расстались?

— Мог, конечно, — кивнул головой Аристарх Бенедиктович. — Тогда это действительно кто-то из «своих». И в этом случае весьма трудно определить мотив убийства — в гостинице собрались случайные люди. Мало ли что кому пришло в пьяную голову?

— Да уж, пили в тот день и накануне много, — вздохнула я. — Но если вы заговорили о мотиве, то и Алины его не было!

— Значит, все в равной степени под подозрением.

— Если честно, я не знаю на кого и думать, — призналась я.

— Все могло выйти непреднамеренно. Хорошо бы спровоцировать компанию, — предложила Степа. — Вот только как?

— Хорошая идея, — задумчиво произнес Меркурьев. — А когда здешняя публика собирается на завтрак, обед и ужин?

— Знаю только, что завтрак до десяти, — пожала я плечами. — Обед после двух, а ужин… Мы сами только второй день здесь.

— Разберемся, — пообещал Аристарх Бенедиктович, раскрывая портмоне, чтобы оставить на столе купюру за выпитый кофе. — Я подумаю. Может, ничего и придумывать не придется.

Уходя, адвокат улыбнулся нам на прощание:

— Еще увидимся.

«Кажется, он уже что-то придумал», — мысленно отметила я, глядя на легко лавирующего между столиками Меркурьева.

— А мне он понравился, — сказала Степа. — Молодой, дерзкий. Шарма, конечно, много, но для адвоката это неплохо. Я видела в кино. Он такой гламурный, его никто не воспринимает всерьез, а потом он выигрывает процесс, произведя неизгладимое впечатление на присяжных и найдя нужные слова для защиты своего клиента.

— Это кино. Но и мне Меркурьев показался человеком деловым, не смотря на то, что выглядит франтом.

Степа предложила пройтись по городу, но я отказалась:

— Сейчас не время осматривать достопримечательности.

— А причем здесь достопримечательности? Лично я хочу проветрить голову. Нужно отвлечься, сменить картинку. Да и людям надоедать, наверное, не стоит.

— Людям? Кого ты имеешь в виду? Нашу веселенькую компанию? А то, что один из этой компании убийца, тебя не смущает?

— Не факт. Это только наше предположение, — покачала головой Степа. — И вообще, я должна переварить информацию. Если хочешь, иди в гостиницу, а я пройдусь.

— Твое право.

Я встала из-за стола, немного обидевшись на Степу. Говорили, говорили, вроде бы доказали, что на момент убийства Ольги посторонних в гостинице не было, а значит, искать убийцу нужно в узком кругу, но она, видите ли, все еще сомневается. Голову ей нужно проветрить? Да, пожалуйста! Сколько угодно!

Я надеялась, что подруга догонит меня, но та не сдвинулась с места, оставшись сидеть над чашкой остывшего кофе, как будто гадание на кофейной гуще могло чем-то нам помочь.

Я перешла дорогу и в сердцах так толкнула входную дверь гостиницы, что колокольчик надрывно задребезжал минуты на две, жалуясь на непочтительное обхождение. Анри на секунду вынырнул и вновь скрылся за стойкой, не сочтя должным даже спросить, не нужно ли мне что-нибудь.

Заглянув в ресторан и не найдя там никого, я решила зайти к Вене и была уже на середине лестничного марша, когда колокольчик вновь зазвенел. В холл гостиницы практически налегке вошла женщина. Из вещей у нее был только небольшой по размеру чемоданчик на колесиках.

Анри приподнялся над стойкой и замер, как будто увидел приведение.

— А…. Мм… — мычал он, не в силах произнести ни слова.

«Пьяный что ли?» — подумала я.

Она поставила чемодан рядом с креслом и подошла к стойке. Или мне показалось, или Анри действительно побледнел, отшатнувшись к стене.

«Напился, определенно. Неужели эти пропойцы и до него добрались? — промелькнуло в голове. — Странно, когда я зашла с улицы, то не учуяла никаких спиртовых ароматов, а нос меня до сегодняшнего дня никогда не подводил».