Пожалуй, ей стало даже немного обидно. Словно её не существовало, был только малыш в её чреве, а она так, лишь существо для обеспечения его жизни.

— Не всё. Просто малыш сейчас беззащитен, и, если что-то ему угрожает, нужно принимать меры. Нарайя рассказала тебе о том, что это за тьма?

Тимара покачала головой. Этот вопрос мучал и её, но ответа не было.

— Говорит, что это как-то связано с богами, — сказала Тим и осеклась, увидев, как помрачнел Вертон. — Не подумай, это не из-за моего жречества. В общем, нам надо к утру покинуть деревню, чтобы “моя” тьма не осквернила её. Как-то так.

— Хорошо, — кивнул Нитрийский. — Тогда сейчас закончим с трапезой и отправимся в путь.

“А бедного Блейс-са опять никто не с-спросил, — недовольно прокомментировал шагр. — А, мош-шет, я ус-стал”.

— Ну тебе что дороже: пара часов отдыха или жизнь хозяйки? — серьёзно спросил Вертон, повернувшись к шагру.

“Да понял я, понял”, — недовольно буркнул Блейз.

— Я даже выбрала, куда поедем, — тут же встряла в разговор Тимара, боясь потерять инициативу. — Я хочу в Алый мир. Горы, море, горячие источники. Хочу-у!

Последнее слово она протянула жалобно, как когда-то учила её одна из младших жриц, обещая, что такой тон поможет получить желаемый подарок.

Вертон едва заметно скривился. Он хорошо знал эту уловку, но предпочитал играть по правилам. Впрочем, от Тимары он подобного не ожидал и порядком огорчился.

— Хорошо, туда — значит туда.

Спустя полчаса, когда на небе появились первые яркие звёзды, наши путники уже отправились в путь. Блейз уверенно нёсся вперёд по саванне, травы щекотали ноги его наездников. Можно сказать, идиллия, если не считать одежды не по погоде. Тимара куталась в подаренный плед, Вертон прижимал её к себе, то ли согревая, то ли наоборот, силясь согреться.

Впервые за долгое время Тимара почувствовала себя в безопасности. Почти как дома, когда можно расслабиться, скинуть маску и броню, побыть собой.

— Вертон? — позвала она, прижимаясь к его плечу.

— Что?

— Расскажи мне о себе, — попросила жрица.

— Вот же, женщина… Нашла время! — недовольно заворчал торговец.

— А почему нет? Или ты боишься, что старина Блейз подслушает?

“Больно нужны мне ваши сю-сю. Есть дела поважнее, чем слушать эту болтовню!” — тут же подал голос шагр.

— Ночь, мы в дороге. Но… раз ты хочешь, я расскажу, — улыбнулся Вертон. — Но если потом услышу твою историю.

— Торгуешься? — возмутилась Тим.

— Ну да. Я же торговец. Это у меня в крови, — усмехнулся Нитрийский. — Как же иначе. Так что, поменяешь свою историю на мою?

— Ла-адно, — нехотя согласилась Тимара.

“Всё же узнавать человека лучше из первых уст. Раз Эрешта послала мне его, значит, так нужно!” — пыталась уговорить себя Тим.

— Мой отец был торговцем средней руки. Жили мы не то чтобы богато, но не бедствовали определённо. У меня был старший брат, которому отец завещал всё. А вот мне с сестрой… не осталось ничего. Уж не знаю, чем думал мой родитель, но Алире он даже приданого не оставил. То ли думал, что сама пробьётся, то ли его науськала новая жена, но факт остаётся фактом.

Мне было семнадцать, когда умерла мама. И когда через год отец не устроил вечер поминовения, я понял, что нам с Али ничего не светит. Ей было пятнадцать, совсем малышка. Я решил, что нужно уберечь её от жестокости этого мира. Женщине сложно выжить одной, нужен муж. А значит, я должен был заняться её будущим.

— Но ты стал торговцем, а не свахой, — заметила Тим, чувствуя, как постепенно ей отношение к Вертону начинает меняться.

— Свахами обычно работают женщины. На меня бы косо смотрели, попробуй я пойти по этой стезе. Но вот с торговлей… Я кое-что слышал от отца, поэтому решил, что тоже стану торговцем. Напросился с ним в один караван, потом в другой, слушал, присматривался. В четвёртой поездке попросил оплатить мой труд.

— И как он отреагировал?

— Как, как? Нехорошо, конечно. Но к тому моменту часть сделок уже заключалась через меня, и он не хотел их терять. Поэтому пришлось дать младшему сыну денег. Когда я вернулся домой, мне указали на дверь. К тому же, его новая жена по заверениям жрецов была чревата сыном и видеть меня ей тоже не хотелось. Я не стал расстраиваться, передал отцу дела за отдельную плату, попрощался с Алирой и был таков.

— Подожди! — возмутилась Тимара. — Ты бросил свою сестру?! Как ты мог?

— Она осталась в тепле. Да, приходилось работать по дому, но я мог быть уверен в том, что она всегда будет сытой. Понимаешь? Это важнее, чем быть рядом. А ещё это подгоняло меня работать усерднее. Я нанимался в караваны кем только брали. Потом прикупил свою повозку, товар и начал путешествовать уже как партнёр. Через три года у меня уже было десять повозок и даже свои наёмные люди. Тогда-то отец и вспомнил обо мне.

— Ну… неудивительно, — грустно прокомментировала Тимара, стараясь дать Вертону ощущение, что он говорит с ней, а не исповедуется в пустоту. — И чего же он хотел?

— Чтобы я вернулся в семью и стал наследником. Мой старший брат… Нет, он неплохой человек, но его душа всегда была далека от торговли. А вот искусство живописи манило его. Он умудрился изрядно растратить отцовский капитал на невыгодных сделках. И тут папочка вдруг вспомнил, всего лишь через два года, что у него есть ещё один сын.

— И ты согласился?

— Нет, — Вертон покачал головой. — Если бы он позвал просто так… Я бы пришёл, я бы простил многое. И его легкомысленное отношение к матери, и то, что меня выгнали из дома… Знаешь, наверное, всё бы простил, если бы он не стал угрожать, что если я не явлюсь, он отдаст Алиру замуж за гончара. Это не сделка, это шантаж. Предложи он, скажем, найти ей хорошего мужа, если я вернусь — я бы бросил всё и пошёл к нему. А так…

— Ты разозлился?

— Хуже, я был в ярости. Я решил, что этому не бывать. И ответил отцу, что пусть выдаёт за кого хочет. И он пообещал отдать мою сестру за горшечника, который при нём сделает десять горшков. Тут надо было действовать быстро. Один из моих партнёров давно хотел посвататься к Али. И мы обманули отца. Немного магии, и никто из местных не смог сделать десять горшков. У кого в печи потрескаются, у кого сколы появятся… А Герт, мой партнёр, осваивал искусство гончара. Он пришёл и выполнил условие.

— Ты обманул отца?

— А что делать? Если он видел во мне и в сестре лишь разменную монету? Пришлось Алире немного понервничать. Она не смогла пойти против отцовской воли и принесла брачные клятвы в храме. А потом Герт открыл ей правду, и они уехали далеко-далеко, чтобы забыть печальное прошлое и построить счастливое будущее. А я остался. У меня не было никакой цели, только умение торговать. И я продавал, покупал, выменивал… и так до бесконечности.