В те времена, когда мы с Вадиком жили вместе, он стремился подчеркнуть, что совместное проживание с женщиной не равнозначно унизительному одомашниванию мужчины, а потому периодически оставлял меня ради посиделок (читай – попоек) в компании своих друзей-приятелей. Несколько раз после таких вечеринок его возвращал домой в состоянии нестояния наш общий коллега Саня Веселкин.

– Но разговаривать с ним должен кто-то другой, не ты, – напомнил здравый смысл. – Загримироваться будет недостаточно: коллега с легкостью узнает тебя по голосу.

– Э-это ярмарки краски! Р-разноцветные маски! – взвыл совсем рядом Валерий Леонтьев, голос которого тоже очень легко было узнать.

– Прошу прощения. – Молодящаяся старушка на соседней лавочке поспешно приняла звонок и погрузилась в разговор по мобильному.

– Краски, – повторила я и ассоциативно нашла взглядом витрину магазина товаров для хобби. – И маски… Кажется, я знаю, что делать!

– Караваев! Ты должен мне помочь! – объявила я, шлепнув на стол под яблоней набор для аквагрима.

Стол вздрогнул, чай в чашке с Чебурашкой и Караваев на стуле – тоже.

– Подрисовать тебе стрелки? Насурьмить брови? Накрасить уста? Слушай, я не по этой части, дождись лучше Петрика! – Мишаня закрылся от моего пристального взгляда Чебурашкой.

И вот что показательно: раньше улыбка мультяшного ушастика казалась мне трогательно-дебильной, а теперь – зловеще-загадочной, как у той Джоконды…

– Я не могу ждать, это срочно!

Я топнула ногой, совершенно случайно попав по караваевской задней лапе в мягких тапочках.

Вот нахал, он уже и домашнюю обувь сюда притащил!

– Уй-иии! – взвизгнул Мишаня, живо подобрав конечности. – Сдаюсь, уговорила, только по голове не бей! Я не могу себе позволить амнезию, у меня ценный жизненный опыт и два высших образования.

– Серьезно? А какие? – Я машинально поискала глазами уже имеющегося у нас персонажа с амнезией и невыясненным образованием.

– Иняз и юридическое.

– Да? Хм… А ты полезнее, чем я думала…

– Но-но! Не смотри на меня, как скорняк на песца!

– Да разве у тебя песец? Вот у меня песец, причем полный. – Я тоже села за стол и, не имея возможности занять руки чашкой, поскольку накрыто было только на одну персону, подперла кулачком буйну голову.

– Расскажешь? – спросил Мишаня.

– А чаю дашь?

– Эммануил! – воззвал мой визави. – Будь любезен, друг мой, организуй Люсе чаю!

– Тест на профпригодность по линии общепита? – предположила я.

– Уже состоялся и был позорно провален. Пригоревшую сковородку пришлось битый час оттирать с песком.

– То есть он у нас и не посудомойка?

– И не официант, – вздохнул Караваев, с отвращением наблюдая, как Эмма семенит к нам с курящейся паром чашкой: взгляд сосредоточенный, как у гипнотизера, брови нахмурены соответственно архиважной задаче, вытянутая рука закостенела, как легендарная нога Бабы-Яги.

– А можно, я наведу порядок в шкафу? – поставив передо мной чашку, в которой сохранилось примерно пятьдесят процентов жидкости, спросил не-официант.

– В каком шкафу? – уточнил Караваев. – Если в том, куда я сложил свои вещи, то нет, не надо, там уже все в порядке.

– Какой порядок? – тоже уточнила я.

По ассоциации вспомнила большого знатока и любителя порядка – Вадика, ныне покойного, – и помрачнела.

– Ну… Такой! Тарелки стопками сложу, чашки расставлю по убыванию размера, как слоников на комоде. – Эмма перешел на язык жестов и показал вереницу слоников – мал мала меньше.

– По убыванию размера, говоришь? – заинтересовался Караваев. – А ну, быстро расскажи мне закон Архимеда!

– Архимедовы штаны во все стороны равны? – предположил Эмма и жестами показал квадратные штаны Архимеда так же выразительно, как линейных слоников.

– Нет, и не математик тоже, – разочарованно вздохнул Караваев.

– С тарелок и чашек заодно пыль смой, пожалуйста, – попросила я, давая разрешение на ранжирование посуды.

Эмма радостно кивнул и удалился.

– Пиццу будешь? – Караваев вытянул из-под стола табурет, и я увидела на нем коробку с логотипом «Горпиццы». – Твой Брэд, который Питт, вчера так вкусно чавкал, что мне ужасно захотелось этой пиццы.

– Тоже водитель привез? – догадалась я. – Спасибо, не откажусь от кусочка. А почему поедание пиццы производится подпольно, то есть подстольно?

– Да шастал тут какой-то подозрительный тип, – объяснил Караваев, выдавая мне треугольник пиццы. – Что-то вынюхивал, высматривал… Я и решил не компрометировать хозяйку, выставляя ее, то есть тебя, состоятельной дамой, заказывающей обеды с доставкой на дом. А то еще подумает, что тут есть чем поживиться, да и заберется в дом, чтобы его ограбить… Ой!

– Ты сейчас тоже подумал про Эмму? – шепотом спросила я.

Мишаня кивнул.

– А ведь он действительно может быть вором! – Я максимально понизила голос. – На предмет воровских навыков ты же его не проверял?

– А что это за навыки?

– Ну-у-у…

Я немного подумала, вспомнила все то, что пригодилось мне сегодня во время несанкционированного визита к Вадику, упокой его Господи, и ответила:

– Специфические знания, смекалка, смелость, бесшумность, ловкость рук, умение заметать следы и маскироваться на местности…

Дзынь!

– Ловкость рук – это точно не про Эмму, – отметил Караваев, оглянувшись на домик.

Я посмотрела туда же.

Через полминуты на пороге возник наш амнезийный.

В одной руке у него был веник, в другой – совок с блестящей горкой стеклянного крошева. Быстро глянув в нашу сторону – мы уткнулись носами в чашки, – Эмма взмахнул совком, перебрасывая осколки через забор к соседям. Оттуда донесся негодующий мяв, и на забор взлетел полосатый кот с гневно выпученными глазами.

– Брысь, киса, брысь! – Эмма замахнулся на матроскина веником, и тот с треском рухнул в лопухи.

– С заметанием следов и бесшумностью у него тоже не очень, – констатировал Караваев. – Вряд ли он вор. Еще пиццы?

– Давай, – я кивнула. – Так что с тем типом, который что-то тут вынюхивал и высматривал? Ты с ним общался?

– Не совсем. Увидев коробку с пиццей, он открыл рот, но ничего не сказал.

– А ты?

– А я тоже нищего не шкажал. – Мишаня вкусно зачавкал пиццей. – Во всяком случае, ему. Я просто натравил на него Брэда Питта, и они мгновенно умчались прочь, как два соревнующихся кенийских бегуна. Теперь я, кстати, склонен думать, что парня впечатлила не пицца, а мое лицо цвета ирландского флага. Несколько неожиданный колер вне привязки ко Дню святого Патрика, согласись…