Валерия довела их до аэропортовской стоянки, кое-как уложила коляску в багажник, помогла Изабель и Дамиану забраться на заднее сиденье автомобиля и устроила Жана Луи между ними в детском креслице, пристегнув всех ремнями безопасности. По пути домой она попыталась уговорить их спеть, но никто из малышей не был в настроении, как, впрочем, и она сама. День отъезда мужа казался ей днем траура, и она впервые усомнилась в правильности своего решения не ехать с ним. Что, если, оставшись в Париже, она разрушит их брак? Определенная вероятность такого варианта существовала…

Жан Филипп позвонил еще до того, как Валерия начала выруливать со стоянки, и ей пришлось остановить машину, чтобы поговорить с ним, а потом передать телефон каждому из детей. Он сидел в салоне бизнес-класса, ожидая взлета.

– Я люблю тебя… Прости, что не смогла поехать… – сказала мужу Валерия, когда снова взяла телефон.

Услышав в ее голосе слезы, Жан Филипп был тронут.

– Ты правильно поступила, – сказал он, пытаясь ободрить ее. – Мы с тобой обязательно справимся.

– Спасибо тебе за понимание, – нежно произнесла Валерия.

– И тебе тоже – за то, что отпустила.

Они оба делали то, что должны были делать, и не держали обиды друг на друга. Необходимые каждому из них устремления противоречили друг другу, но иного пути разрешить их не было.

Когда самолет пошел на взлет, Жан Филипп выключил мобильный телефон, а Валерия вернулась с детьми домой, приготовила ужин, искупала их и уложила спать. Но когда сама легла в большую кровать, которую еще утром делила с мужем, волна печали захлестнула ее. Следующие два месяца без Жана Филиппа представились ей бесконечными.

Когда одиннадцать часов спустя Жан Филипп прибыл в Международный аэропорт Пекина, специально нанятый для него переводчик уже ждал, чтобы отвезти его в апартаменты. Это было временное жилище для прибывающих сотрудников компании, где они проводили время, пока не устраивались капитально, но, поскольку Жан Филипп был один, он сказал, что этого вполне достаточно. Апартаменты были расположены на Финансовой улице в районе Хайдянь, находящемся на западе Пекина, в доме современной постройки, который напомнил ему некоторые из уродливых многоэтажек в других городах мира. Но сами апартаменты оказались уютными, скромно меблированными самым необходимым и вполне чистыми, а в холодильнике Жан Филипп даже обнаружил достаточное количество продуктов. Он испытал странное чувство, словно перенесся во времени в свои холостяцкие дни, когда он провел несколько месяцев по программе обмена в Нью-Йоркском университете.

Ничто в его жилище, здании или окрестностях не пришлось ему по вкусу, зато он в полной мере познакомился с густой шапкой смога от промышленных выбросов, висящих над городом. Внезапно Жану Филиппу пришла в голову мысль, как тоскливо ему будет здесь жить без семьи. Он достал из чемодана фотографии Валерии и детей и расставил на письменном столе, словно надеясь, что они внесут радость в унылое окружение. Но что бы он ни делал, все заставляло его чувствовать себя еще более одиноким и размышлять о том, было ли правильным решение приехать сюда. Основной причиной такого решения был шаг в его карьере, который бы принес благо всей семье. Теперь Жан Филипп мог осознать в полной мере, почему жена его предшественника уехала домой раньше срока, и внезапно обрадовался, что не привез с собой Валерию.

Вечером Жан Филипп позвонил жене, после того как распаковал вещи и устроился. От предложенной переводчиком прогулки по городу он отказался и отпустил парня домой, а сам сварил вкрутую пару яиц и сделал тосты, выпил стакан апельсинового сока и решил пораньше лечь спать.

Когда Валерия спросила его, как ему квартира, то у него не хватило духу сказать ей всю правду, потому он ответил, что все в порядке. Однако по тону его голоса Валерия поняла: муж далеко не рад. К концу же разговора она сделала вывод о том, что приняла правильное решение не ехать с ним. Квартиру он назвал довольно простой, что было явным преуменьшением. Прежде всего практически все в ней сделано не очень качественно и выглядело чисто функциональным, как в дешевом мотеле. Кровать, когда он лег спать, оказалась неудобной, так что он заснул только от навалившейся усталости.

На следующий день Жан Филипп встал в шесть утра и, прочитав несколько газет в ноутбуке, отправился к девяти часам в офис. Спустившись, он сел в выделенный ему фирмой автомобиль, и водитель повез его по кишащим пешеходами переулкам, а потом по кварталу, выглядевшему деловым районом, в котором автомобили загромождали улицы подобно тараканам, изрыгая в воздух выхлопные газы, когда стояли в пробках.

Город выглядел совершенно непривлекательным, взору Жана Филиппа не попадались те достопримечательности, которыми он любовался в туристических справочниках перед отъездом и которые непременно собирался посетить. Впрочем, знакомству с основными: Запретным городом, Великой стеной, Терракотовой армией – можно уделить время позже. Прежде всего Жан Филипп хотел познакомиться с будущими сотрудниками. Первый год работы маячил впереди как труднопреодолимое препятствие – так он жаждал своей первой поездки «на побывку» домой, так скучал по оставленной во Франции семье, что сам себе казался тоскующим ребенком в скаутском лагере. Но через пару часов он уже с головой погрузился в работу.

Компания получила несколько крупных деловых предложений, и в некоторых из них содержались очень интересные варианты слияний и приобретений. Все это было как раз по его части, и Жан Филипп обрадовался возможности отрешиться от одиночества, которое ощущал. К восьми часам вечера он уже был в своих апартаментах, поглощая большую чашку риса, оставленную ему уборщицей. К рису прилагались еще какие-то блюда, но Жан Филипп не мог их опознать и потому опасался есть. Все, чего он касался, видел, слышал, обонял или с чем контактировал, было совершенно незнакомым, и он задавал себе вопрос: сможет ли когда-нибудь почувствовать здесь себя как дома или по крайней мере хотя бы привыкнуть к здешним обычаям?

К концу первой недели Жан Филипп уже втянулся в рутину раннего подъема и двухчасовой работы дома, перед тем как отправиться в офис, а в субботу нанял частника-гида, чтобы совершить экскурсию по Запретному городу, весьма, кстати, недешевую. Дворец оказался именно таким – впечатляющим, – как ему говорили, о чем он и рассказал Валерии по телефону тем же вечером. Однако она не могла долго разговаривать: Жан Луи и Дамиан подхватили где-то желудочный грипп, а у нее не было приходящей няни на субботу и воскресенье. Жан Филипп искренне пожалел, что его нет дома, чтобы помочь ей. Они торопливо попрощались, и он взял несколько папок с бумагами с собой в постель. Уже засыпая, он решил на следующее утро связаться с Шанталь по скайпу.

– Ну и как ты там? – спросила она, когда на мониторе появилось его лицо.

– Здесь вполне сносно, – сказал Жан Филипп, стараясь быть великодушным по отношению к принявшей его стране, но чуткая Шанталь по тону его голоса поняла, как ему одиноко.

– Взаправду или так, что ты готов послать все это ко всем чертям?

– Понемногу и того и другого, – смеясь отозвался он на ее вопрос. – По большей части тут мне все незнакомо. Никто не говорит ни по-английски, ни по-французски. Я бы здесь совсем потерялся, если бы компания не наняла для меня переводчика. Но по большей части мне тоскливо, и я очень скучаю по Валерии и детям.