– Я не хочу давить на тебя, Валерия, но мы должны определиться с решением.

– Да, должны, – с горечью произнесла она. – Я и так уже достаточно тянула, но не знаю, что делать. Я не хочу терять тебя, но просто не могу переехать в Пекин. Это слишком тяжело для меня, дети слишком малы, а на моей карьере можно будет поставить крест. Как только я уйду из «Вог», меня тут же выбросят из обоймы. Ты знаешь, как это бывает. Есть другие журналы мод, но я чертовски много проработала именно в этом. Он стал моей мечтой, когда я еще училась в школе.

Он ожидал от нее именно этих слов и не был удивлен.

– Я тоже много думал об этом, голову сломал, прикидывая, какой вариант стал бы наиболее приемлемым. Полагаю, было бы неправильно для нас как для семьи, если бы я отказался от их предложения. Я собираюсь дать положительный ответ, но договориться с ними, чтобы меня отпускали домой на неделю или две каждые два месяца. Я попытаюсь прожить так год. Возможно, за это время смогу там заработать приличные деньги, а может, ты еще передумаешь и переберешься ко мне.

Таким образом, он выторговывал еще год для ее работы в «Вог», а также мог попытаться сделать значительные инвестиции в Пекине. Пожалуй, это было наилучшим решением для них обоих, хотя могло обернуться и иначе, но попробовать стоило.

– Ты ненавидишь меня за то, что я не готова поехать с тобой? – тихо спросила Валерия, но Жан Филипп покачал головой и обнял ее за плечи.

– Я люблю тебя, Валерия. По-моему, это лучшее решение, какое только можно придумать.

Валерия не могла с ним не согласиться. А отсутствие семьи в Пекине дало бы Жану Филиппу возможность работать больше и плодотворнее. Ничто бы не отвлекало его от дел и не заставляло беспокоиться о том, как чувствуют себя жена и дети в чужой стране. В определенном смысле это даже может пойти на пользу делу, если его работодатели согласятся отпускать Жана Филиппа домой. Валерия так и сказала мужу. Жан Филипп немедленно отправил им электронное письмо, в котором описал свой план и на следующий день получил от них согласие. Не будучи в состоянии убрать широкую улыбку с лица, он сообщил Валерии:

– Они согласны! По крайней мере, на год.

Это не было поводом для торжества, но стало значительным компромиссом, снявшим с его плеч тяжкий груз.

– Когда поедешь? – спросила Валерия, изрядно нервничая.

Ей было грустно от того, что Жану Филиппу придется жить в Китае одному, без семьи, не говоря уже о том, какой удар нанесет подобная разлука по их браку. Впрочем, придется потерпеть всего один год, а там можно будет и пересмотреть их решение.

– Где-то в сентябре. Мне нужно сделать много предварительной работы до того, как я уеду.

Кроме того, он должен был известить о своем уходе нынешнее руководство, чтобы они успели найти ему замену, и сделать это сразу же по возвращении в Париж.

Они покинули Мэн раньше чем обычно, потому что Жан Филипп хотел привести все свои дела в порядок. Перед отъездом родственники пожелали ему успехов в Китае.

Согласно плану, который обговорил со своим новым руководством, он должен был возвращаться домой ко Дню благодарения, что было важно для Валерии, хотя это и не французский праздник, к Рождеству, а затем в феврале, апреле, июне и августе, если на работе не произойдет ничего критического, что требовало бы его присутствия.

Жан Филипп рассказал обо всем Шанталь, когда они обедали вместе после ее возвращения из Лос-Анджелеса, и она предостерегла друга, что его отсутствие в течение целого года может иметь катастрофические последствия для их брака.

– Если возникнет такая угроза, она уйдет с работы и приедет ко мне, – возразил Жан Филипп.

– Так Валерия говорит сейчас, но что будет, если она передумает? – спросила Шанталь.

– Тогда я буду сам решать, как поступить. Возможно, захочу уволиться и вернуться домой.

Их жизнь текла так беззаботно в течение семи лет, а теперь настолько осложнилась. Шанталь не могла предугадать, что дальше произойдет с ними и какую плату потребуют обстоятельства от ее друзей.

– А как твои дела? – спросил Жан Филипп. – Как провела отпуск в Калифорнии? Твой роман с Ксавье пережил сложности в отношениях с сыном?

Она ответила другу улыбкой.

– Представь себе, пережил. Я отправилась в Гонконг одна, чтобы повидаться с Шарлоттой, но в Лос-Анджелес Ксавье поехал вместе со мной, и мы встретились с Полем. Мой сын и его подружка ждут ребенка, разумеется, внебрачного. Так что я вскоре стану бабушкой, – сообщила она скривившись. – Наверное, это именно то, чего я заслуживаю: иметь внука, – поскольку на склоне лет обзавелась молодым любовником.

– А что говорит обо всем этом твой Ксавье? – улыбнулся Жан Филипп.

– Сказал, что его это совсем не волнует, – ответила она, не скрывая удивления.

– Так может себя вести только очень хороший парень.

– Похоже, он такой и есть. – На лице Шанталь заиграла счастливая улыбка. А ты, когда будешь в Китае, не забывай связываться со мной по скайпу!

– Обещаю. И буду очень скучать по тебе.

– Когда ты собираешься уезжать в свой Китай?

– Примерно через три недели. Мне еще много чего надо сделать перед отъездом.

Шанталь думала о ситуации в их семье всю вторую половину дня, гадая, сможет ли кратковременное общение каждые два месяца сгладить проблему, но, как и на все остальное в жизни, ответ могло дать только время.

Бо́льшую часть лета Бенедетта провела, с головой погрузившись в семейный бизнес, отделяя доходы и интересы Грегорио от собственных. Это был сложнейший процесс, и она ежедневно просиживала долгие часы с юристами, но к началу сентября стал ощущаться прогресс. Юристы Грегорио работали в тесном контакте с ними, и он был шокирован беспощадностью Бенедетты. Все, о чем она заботилась, – было спасение исключительно своего бизнеса путем устранения его долей и сфер влияния. Она хотела, чтобы у него не было никаких зацепок в ее деле, и вообще не желала иметь с ним ничего общего. Бенедетта общалась с Грегорио только через юристов и реорганизовывала бизнес так, чтобы эффективно управлять им лично, без его участия: устраняла определенные отделы, оптимизировала штаты и сводила на нет использование деловых связей его семейных предприятий.

Это был жестокий удар по их бизнесу, и братья Грегорио были вынуждены вмешаться. Его старший брат лично явился к Бенедетте с целью урезонить ее, но она была безжалостна в своем желании оборвать все связи между двумя семейными империями. Бенедетта ясно дала понять, что не хочет иметь никаких связей со своим бывшим мужем – ни личных, ни деловых.

– Ты не можешь поступить так с ним, Бенедетта, и с нами тоже, – взмолился его брат. – Грегорио допустил ошибку. Ты знаешь, каков он есть. Он просто сглупил.

С каменным выражением лица она ответила на этот довод:

– Сглупил? Интересное определение того, что он натворил. Бросил меня одну вести все дела, взвалил всю ответственность за принятие важнейших решений, а сам сбежал с этой девицей и ее детьми. Сказал, что не хочет жить со мной, хотя я ждала его и пыталась найти хоть какие-то оправдания этим поступкам. Теперь я не желаю даже слышать о нем. Он больше не будет иметь никакого отношения к моему бизнесу. Мне очень жаль, если это досаждает вам и вашим братьям, но Грегорио должен был думать об этом раньше. Он причинил боль всем нам, сделал из меня дуру, вот и получил то, чего добивался: эту девицу и ее ребенка. Я не хочу работать ни с ним, ни с вами, – отчеканила Бенедетта, вставая. – Узы между нашими семьями разорваны, и вы должны благодарить за это Грегорио.