На центральном — обычная, в оптическом диапазоне. На левом — в рентгеновском. На правом — просвеченное гамма-сканнером.

— Ладно, ладно, верю. Нет — правда: я верю, что это — то, что торчит на планете. А не твой искусный монтаж, чтоб над нами поприкалываться. Но масштабы… — Мать возмущённо фыркнула в динамик трансляции. Джо криво ухмыльнулся, покачав головой, — А теперь будь добра: пусть-ка зонд полетает в этих пустотах, и изучит повнимательней. Мне кажется, что это уж больно похоже на Жильё. Пусть и экзотическое. Не столкнуться бы опять с Проблемой Аборигенов.

Мать промолчала, просто откорректировав движение зондов. Но на этот раз возмутился Пол:

— Джо, ты — что?! Ополоумел? Какие, на …, аборигены — без воздуха?! Ведь вершина, которая сейчас прямо под зондом, торчит от поверхности на добрых… э-э… — напарник поспешил приблизить взгляд к правой стороне центрального обзорного экрана, где Мать давала цифровую спецификацию, близоруко сощурившись: поскольку зрение в последний год стало явно сдавать, — Двенадцать миль! Вокруг — фактически космос! Температура — минус сто! А атмосферное давление — всего тридцать девять миллиметров. Как на старом добром Марсе до терраформирования.

Тут и самый выносливый пингвин не выживет!

Джо наконец закончил вытирать несколько отросшую за последние пару месяцев, но, по сравнению с Половскими лохмами, всё равно — аккуратную, военным ёршиком, «причёску». Вежливо взял напарника за плечи, и вытащил из кресла капитана. Пересадил на соседнее — первого пилота: Пол только крякнул. Сам опустил немаленький зад в кресло, сразу зажужжавшее сервомоторчиками, приспосабливаясь уже под его пятую точку. Но вот чтоб разглядеть цифры, ему пришлось отодвинуться подальше — они казались расплывчатыми.

Пол не упустил случая ехидно попенять:

— Задницу отрастил, а зрение село! «Дорогой, тебе нужны новые очки»!

Джо сердито глянул на напарника:

— Обязательно. Куплю. Как только отрежу тебе старые ноги, и продам какому-нибудь богатому старичку! А тебе поставлю на их место сталопластовые протезы.

— Это ещё поче!..

— Потому что — смотри, паршивец потеющий: твои чёртовы синие носки опять оставили пятно на верхней панели!

Оно и верно: любимые синие носки Пола, которыми он так гордился за «натуральный хлопок!», и которые носил в комплекте с красными бермудами и кислотно-жёлтой сильно потёртой майкой, явно линяли. И сейчас оставили неаккуратно синеющее пятно на центральной консоли пульта, куда Пол имел обыкновение закидывать ноги во время чтения своих книжонок на дежурстве.

«Дежурство», если честно, носило чисто символический характер: главный компьютер корабля, Мать, отлично справлялась со всеми проблемами и сама. Но надо же человеку чем-то заниматься в свободное от тренажёров, еды, и сна, которыми только и заполнен полёт во время межзвёздных прыжков, время!

Собственно, экипировка самого Джо состояла из шлёпок, трусов, и полотенца, которое он сейчас закинул на спинку кресла: на корабле было тепло. Мать старалась поддерживать не меньше двадцати трёх Цельсия, потому что иначе начинали мёрзнуть, прижимаясь друг к другу, жалобно попискивая, и нахохливаясь, попугайчики — любимцы Пола. Для корма и барахлишка которых в трюме была выделена целая полка.

Вообще-то к попугайчикам привязался и Джо: эти живые датчики нормального состояния атмосферы вносили некое душевное умиротворение, и непринуждённость домашнего уюта в казённо-механистическую спартанскую обстановку корабля. Уж от шипения пневмозатворов, лязга манипуляторов, и рокота сервоприводов их звонкое бодрое чирикание отличалось сильно. Всё-таки иногда — единственные живые создания на сотни парсеков и миллиарды миль пустого пространства вокруг. А тонкая грань, что отделяет разум космонавта от Космической Шизы, иногда настолько тонка, что…

Пусть их чирикают!

Но сейчас — не до расслабленной скуки полёта. Тут, на самой, можно сказать, границе исследованного людьми пространства, оказалась планета земного типа. И даже с кислородной атмосферой и приемлемой температурой.

Вот только…

Сканнеры Матери и результаты облётов зондов однозначно показывали: ни людей, ни сопутствующих обычно их цивилизации объектов, здесь нет. Ничто не озаряет по ночам поверхность так, чтоб видно было из самых пучин космоса: нет городов. Никакое зерно не выращивается: нет полей. И, разумеется, никаких признаков «упорядочивающих» просторы равнин, конструкций — типа ферм или ранчо. Чёртовы антилопы, зебры, и быки ходят по первозданно-девственным, не разделённым заборами и изгородями, просторам прерий, саванн, тундр и северных степей, совершенно свободно.

Зато напрягает воображение и врождённый инстинкт самосохранения странное сооружение, возвышающееся прямо на экваторе, на втором по размеру континенте.

Гигантская, чудовищная пирамида.

Состоящая из довольно правильных, небольших (Ну, сравнительно!) пирамидок, намеченных только рёбрами: всё пустотелое пространство внутри странной конструкции просматривается почти на всю неправдоподобно огромную глубину: до самой поверхности земли!

— Мать. Вот это, — Джо ткнул указующим перстом в цифры на экране, — правда? Эти… м-м… перекладины граней… ну, рёбра… Действительно сделаны из дерева?!

— Они состоят из дерева. Но я не говорила, что они сделаны. Они выросли такими сами. Или кем-то выращены. Вероятность последнего более девяноста трёх с поло…

— Понял. Космические агрономы, стало быть. Друиды, что ли?

— Э-э, необразованный ты наш… Друиды построили Стоунхендж. То есть, их специализация — камни. Деревом занимались дриады.

Джо проигнорировал ехидную поправочку, тем более, что не видел «тонкой» разницы, обратившись к Матери:

— Ну и за каким …ем им, этим строителям, это чудо могло понадобиться?

— Дать точный ответ пока невозможно. Нужно провести более подробные исследования: отобрать пробы, коры, древесины, листьев. Снять крупные планы, воспроизвести схему устройства — с помощью моделирования. Изучить почву под деревом на предмет микроэлементов и радиоак…

— Ага, сейчас. Два раза. Мы — не экспедиция экзобиологов. Располагающая аппетитно большим грантом от Конгресса, и двумя годами оплачиваемого относительно свободного времени на планете почти курортного типа. Давай-ка, грузи наше барахлишко на челнок, да сажай его… м-м… Ну, скажем, в полумиле от ближайшего корня.

Разумеется, после того, как мы в челнок загрузимся сами.

Корень действительно напоминал самый обычный корень.

Только чудовищно, невероятно увеличенный. Словно здесь забавлялся некий Бог. Решивший гротескной конструкцией позабавить. То ли — себя, то ли — ещё кого…

Словно предгорный увал, или гигантская дюна, корень вырастал на поверхность из-под земли, поднимаясь под небольшим углом: градусов в десять. И только дальше — где-то в необъятной синеве неба! — этот угол постепенно увеличивался, увеличивался, и, как знал Джо, заканчивался вершиной. Острым шпилем. Ну — относительно острым.

Действительно — словно какая-нибудь мачта всепланетной ЛЭП.

Только вот вряд ли здесь имелись провода. Других-то опор — нету! Как, впрочем, и обычных деревьев. На всей остальной поверхности. Хотя плодородная почва, на которой росла трава, и паслись все травоядные, вроде, везде имелась.

Этого Джо пока не понимал.

Неторопливо, вразвалочку, они шли по поросшей низкой травкой равнине,